Жертва

– Говорят, когда в Иране еще не было караванных путей и люди еще не знали вкуса миндаля, царь персидский, Шаддат, пожелал устроить ад и рай. Если царь пожелал – эмиры три дня ломали головы. Шаддат терпение потерял и бросил такое слово: «Со всех земель в первый день летнего солнца соберите красивейших женщин и мужчин. Змей и скорпионов тоже не забудьте. Пусть предстанут перед моими разборчивыми глазами. Для красивых людей я, царь Шаддат, создам рай, где они каждый день после еды будут грызть гозинаки и пить картлийское вино. Для скорпионов и змей я, царь Шаддат, создам ад, где они каждый день одного грешного человека кушать будут». Веселый рай придумал перс, ад тоже придумал веселый. В то время как красивые женщины и мужчины на пути к царю Шаддату остановились отдохнуть в Картли, змеи – в Муганской степи, а скорпионы – в Кашане, царь Шаддат без совета эмиров неожиданно умер. Не успел умный царь попасть ни в свой рай, ни в свой ад. Что делать?! Вылез другой царь, чихнул и повелел эмирам забыть о глупых делах Шаддата. Тогда змеи остались в Мугани, скорпионы – в Кашане, а красивые люди – в Грузии… Вот почему проклятые мусульмане так любят приходить в Грузию, – закончил мествире.

По-весеннему плескалась Ностури, медленно вползали с высот теплые сумерки.

Ностевцы, увлеченные сказом мествире, не заметили, как подошел закутанный в бурку и башлык высокий путник и молча опустился на край бревна.

– Если такое знаешь, мествире, почему защищаешь всегда Саакадзе? Разве не он за собой персов, как волк хвост, тащит? Даже в Носте один не приехал из гордости, – сказал юркий ностевец.

– Почему, худой заяц, думаешь, что от гордости? Может, персов одних боится оставить? Может, оттого и Носте уцелело, что их тащит за собой?!

– Не кричи, Нодар! Все равно нехорошо, когда грузин с персами дружит.

– А ты откуда знаешь, что дружит? Рыжий черт!

– Сам черт! Завтра увидишь, кто дурак. Нарочно в Носте раньше не прискакал Георгий, хочет показать сразу, как его голове идет чалма, а коню – золотое седло. Тоже подарок великого шаха, пусть на этом слове скорпионы вцепятся в персов.

– Не вцепятся: Саакадзе хорошую дорогу покажет!

– Ты что такой разговор ведешь про своего господина, ишачий навоз!

– А ты верблюжья слюна! Без ушей живешь!

– Правда, ему уши воробьиный помет залепил! Вся Картли говорит: Саакадзе дорогу показал персам, он один не слышит.

– Показал?! Обратно тоже сам дорогу покажет собачьим детям. Правду говоришь, Шалва, может, поведет их через Мугань!

– Чтоб им там змеи зад отгрызли, – плюнул прадед Матарса, – наш Георгий от Георгия Победоносца слово знает, не трогают его змеи. Сколько раз с моим Матарсом в детстве змей за хвост тащили из леса. Змея тоже рада, любит гулять с людьми.

– Чтоб всю жизнь шах так гулял! – не успокаивался юркий ностевец.

– Шах пусть гуляет, а Георгия не беспокой, он всегда думает о народе.

– Думает?! Волк тоже думает о ягненке.

– Если не замолчишь, богом клянусь, лицо станет раздавленной сливой.

– Молодец, Шалва! Кто смеет плохо говорить о нашем Георгии?

– Я!

– Ты?

– Я!

– Ах, ты, мул бесхвостый! Тебе сколько лет, что голос подымать смеешь?!

– Мне? Мне шестнадцать, и я покажу, как смею! Моя бабушка поехала гостить в Греми, а ее там проклятые сарбазы убили. Почему теперь говорить не смею?!

– Бабушка уехала, сама виновата, не время ходить в гости, когда дождь на дворе.

– Не время господина защищать, когда азнауры велят вооружиться против персов.

– А тебе какое дело до азнауров? Ты кто?!

– Я?! Грузин!

– Ишак ты, а не грузин!

– Сам ишак и на ишаке джигитуешь!

– Что?!

– Тебе сколько лет?!

– Шестнадцать! А это тебе за бесхвостого мула, а тебе за ишака, – и парень наотмашь ударил одного в глаз, а другого в зубы.

Все вскочили, кроме прадеда Матарса. Началась свалка: кто разнимал, кто сам вмешивался в драку. Парень ловко отбивался, щедро раздавая затрещины.

В гущу драки спокойно протиснулся высокий незнакомец, разбрасывая дерущихся. Он явно защищал парня.

– Почему не в свое дело вмешиваешься! – спросил с досадой прадед Матарса, смолоду любивший драки. – Если чужой, смирно смотреть должен, почему мешаешь?

– А если не чужой?!

– Тогда только одну сторону должен бить, почему всех разбрасываешь?

Парень вцепился в грудь пришельцу.

– Ты за Саакадзе или против?!

– И за и против! – проговорил пришелец, сбрасывая бурку и башлык.

– Георгий Саакадзе! – вскрикнул юркий ностевец.

– Георгий Саакадзе! Саакадзе! Саакадзе! – удивленно, испуганно и обрадованно крикнули ностевцы.

И сразу наступила настороженная тишина. Ностевцы молча, с изумлением рассматривали Георгия, его простую азнаурскую чоху, всем памятную шашку Нугзара и некогда преподнесенный ностевцами кожаный с серебряной чеканкой пояс.

Георгий положил руку на плечо парня.

– Придешь ко мне в замок, получишь коня, шашку. Отправишься к азнауру Микеладзе, пусть зачислит тебя начальником над десятью. Будешь драться за азнауров.

Долго смотрели пораженные ностевцы вслед удаляющемуся Саакадзе.

Мествире раздул гуда-ствири и тихо стал наигрывать песню: