Жертва

– Успел ли ты разглядеть одалиску, привезенную вчера нашему лучезарному султану?

Торбаши выпрямился в седле и провел по усам:

– Аллах, аллах! Как прекрасна ассирийка! Кожа ее подобна слоновой кости на рукоятке меча Османа, грудь ее – как сорванный апельсин, а уста источают аромат лотоса.

Эфенди резко обернулся и огрел нагайкой круп коня, неучтиво нарушившего ощущение аромата.

– А живот ты тоже успел заметить? – спросил эфенди, искоса взглянув на нетерпеливых князей.

– Аллах, покрой мою голову вечным милосердием! Я ничего не видел, это шайтан послал мне соблазнительный сон, – испуганно проговорил молодой торбаши.

– А не снилось ли тебе, сколько времени пройдет, пока султан насытится советами аллаха?

– Начальник черных евнухов сообщил везиру – наш воинственный султан со вчерашнего дня три раза натирался благовониями.

– Аллах велик! Придется развлекать грузинских князей еще два дня.

– Пять! – уверенно поправил торбаши. – Ибо хранитель тюрбана сказал: раньше не будет вставлен новый изумруд в звезду тюрбана, а без этого украшения наш ослепительный султан не удостоит князей приемом.

Подумав, эфенди вернулся к князьям и с сожалением сообщил о тайном после, приехавшем из Индии, с кем султан будет совещаться не менее восьми дней о совместной войне против собаки – шаха Аббаса.

Берег Мраморного моря больше не восхищал взора князей. Прошло пять дней, а султан все еще совещался в серале с послом магараджи. Первые дни Цицишвили и Джавахишвили вели скрытую и вежливую борьбу с любезным Абу-Селимом-эфенди.

Князья решили использовать навязанное им свободное время, присмотреться к устойчивости турецкого государства и выяснить торговую и военную мощь будущего союзника.

Но эфенди словно не замечал настойчивого желания князей осмотреть оружейную башню и тащил их в торговую гавань Золотого Рога, где кипела выгрузка товаров с кораблей при помощи лодок, стаями скользящих к берегу. Тут князей поразили блеск и богатство, утопающие в грязи и вони.

Потом князья устремились к береговым укреплениям Стамбула, а эфенди, восхваляя любознательность князей, поворачивал их аргамаков к зверинцу султана.

Пытались они проникнуть и в военную гавань, где на больших колесах смотрели в море турецкие пушки, извергающие огонь и ядра. Но эфенди с неизменной улыбкой усадил их в лодку и катал по Босфору до ночи, рассказывая, что Босфор с одной стороны соединяется с Черным морем, а с другой – через Мраморное море и Дарданеллы – с Эгейским, Средиземным и Адриатическим морями, что здесь сосредоточились сокровища Азии и Европы и что обилие рыб и необыкновенная бухта прославили это удивительное место.

Видя равнодушие князей к рыбному обилию, эфенди обещал повезти их завтра на Авред-базар смотреть красивых рабынь. Князья оживились – изумрудное море располагало к нежным видениям.

Эфенди воспользовался переменой настроения и поспешил рассказать о веселом случае в Стамбуле:

– Одному купцу вздумалось поджечь дом другого купца, врага по торговле. Враг сгорел. Судья, выслушав уличенного поджигателя, потребовал пострадавшего. Однако, узнав, что пострадавший ушел в вечность, судья смутился. Но, подумав не более часа, открыл сокровищницу мудрости – коран, где, конечно, нашел ответ:

«…если оскорбленный не может явиться, но, однако, находится в каком-нибудь определенном месте, то следует обвиненного послать туда же для того, чтобы местный суд мог произвести суд над обвиняемыми».

Обрадованный судья приказал послать обвиняемого в вечность. И палач тут же отрубил ему голову.

Лица князей вытянулись, они неожиданно почувствовали прохладу моря и попросили причалить к берегу.

С этого вечера совместные прогулки князей с эфенди прекратились.

Наутро Абу-Селим-эфенди поспешил к верховному везиру:

– Грузинские князья, – сказал эфенди, – видели только то, что пожелал мудрый везир.

Томясь наступившей жарой, князья проклинали свое знание турецкого языка, благодаря чему Шадиман остановил на них свой выбор.

Проскучав еще день на берегу Босфора, князья с отчаяния решились заговорить с путешественником в широкополой соломенной шляпе, своим соседом во дворце для приезжающих знатных чужеземцев.

Путешественник заинтересовал князей своими бесстрашными прогулками по древнему стамбульскому кладбищу – «большому полю мертвых», откуда возвращался без провожатых, один, с зажженным факелом.

После некоторого колебания Цицишвили учтиво спросил путешественника, чем привлекает его кладбище неверных.

Путешественник рассказал князьям о науке, открывающей по могильным памятникам жизнь прошлых веков. Он вынул из лакированного черного ящика свиток с эпитафиями и рисунками, начертанными тростниковой палочкой, и с увлечением прочел:

«Здесь почиет Ватах. Предки его льют слезы над благочестивым потомком, потомки льют слезы над благочестивым предком. Ангелы простерли руки и приняли Ватаха, когда падишах велел прекратить его земное существование».

И показал рисунок, представляющий виселицу, а на ней повешенного Ватаха.

Князья поспешно отказались от совместного ужина с бесстрашным путешественником и устремились в свои покои.