Жертва

У подножия Аджиганских гор Саакадзе приказал оставить коней и верблюдов с вьюками. Отсюда иранское войска во главе с Караджугай-ханом повел Георгий Саакадзе лесом на Базардюв, через Ахтынские горы, только одному ему известной дорогой.

Еще будучи картлийским полководцем, Георгий Саакадзе хорошо изучил важные на случай войны горные тропы кахетинских хребтов.

И сейчас он выслал вперед курдов, и они под руководством Ростома расчищали путь от льда, снега и обвалившихся камней.

Перед горой Гудури остановив войско, Саакадзе отделил небольшой отряд сарбазов, одел их в белые бурки и белые папахи. Так же оделись «барсы» и Караджугай-хан. Только Саакадзе остался в своей бурке. Он повел сарбазов к вершине Гудури, и они увидели раскинувшееся внизу Кахетинское царство. Белые бурки, слившиеся со снежными склонами гор, не обратили на себя внимания кахетинцев, и войско стремительно начало спускаться к Алазанской долине. За белыми бурками лавиной бросились с гор остальные сарбазы. К полудню сигнахцы с ужасом увидели вторгнувшееся иранское войско.

Поскакали к Мукузани гонцы, по всей Кахети пронесся крик, зазвенело оружие.

Когда сигнахские гонцы спрыгнули с коней у сторожевой башни Упадари, они застали там прискакавших раньше их гонцов из Тушети. Угрюмый дружинник прогуливал взмыленных коней.

В башне Луарсаб, Теймураз и князья слушали тушин: уже тушины – гомецарцы, чагминцы, пирикительцы и цовцы – по сигналу седлали коней для спуска с гор в Алазанскую долину, как вдруг на всех сторожевых башнях вспыхнули огни. Совсем неожиданно со стороны Богосского хребта в Тушети вторгся шамхал с табесаранским полчищем, а со стороны Ведено – орды аварцев. И сейчас на всех подступах к Тушети идут кровавые бои.

Не трудно было догадаться о подстрекательстве или повелении шаха.

Цари сильно встревожились. Орды шамхала и аварцев могут прорваться в северную Кахети.

И в этот момент вбежали сигнахские гонцы… Страшное смятение охватило не только кахетинское войско. Князья намеревались укрыться в свои замки, но Луарсаб и Теймураз строго повелели всем садиться на коней.

Собрав марабдинскую дружину, Шадиман, под предлогом подготовить помощь, ускакал к Ломта-горе. Луарсаб посмотрел вслед мчавшемуся Шадиману и облегченно вздохнул, словно какая-то тяжесть свалилась с его плеч.

Оставив небольшую дружину у завалов Упадари, Луарсаб и Теймураз повернули войско навстречу вторгнувшимся кизилбашам.

Широко развернулась Алазанская долина, окруженная кольцом пламенеющих в закате гор. Луарсаб и Теймураз круто повернули влево и повели галопом кахетинскую конницу и картлийскую дружину к Желети.

У стен Желети царские войска столкнулись с Караджугай-ханом. До поздней ночи длилась неравная сеча. Наутро бледное солнце осветило камыши, сухие кустарники и рвы, наполненные стонами раненых и умирающих. На измятом снегу скорчилось разрубленное знамя с изображением пречистой богородицы и рядом в кровавой луже пунцовое знамя с изрубленным золотым львом.

По пустынной горной дороге Луарсаб и Теймураз отступали к Ломта-горе. За ними в безмолвии следовали девять братьев Херхеулидзе и часть уцелевшей конницы.

Кахети притаилась. Все города наглухо закрыли свои ворота. На холмах и утесах небольшого поселения Сигнахи приготовилось к защите народное ополчение.

Но Георгий Саакадзе прошел мимо Сигнахи. У Караагача он расположил войско на отдых.

Караджугай-хан настаивал на стремительном походе к Упадари, но Саакадзе, поддерживаемый «барсами», убедил хана раньше проверить кахетинский тыл.

– Необходимо знать, сколько врагов у тебя за спиной, – сказал Георгий.

Караджугай-хан согласился, и они, разделив войско, двинулись – Саакадзе к Алванскому полю, Караджугай-хан к Алазанской долине.

Саакадзе обходил города. Но в деревнях устраивал привалы, строго приказав сарбазам не трогать жителей и ничего не брать.

И крестьяне Кизисхеви доверчиво сказали Саакадзе:

– Тушины не придут, у них война с шамхалом, а цари на завале Упадари.

На рассвете Саакадзе повернул на юг и двинулся через Муганло к Упадари.

Но Караджугай-хан после неожиданной битвы с Луарсабом и Теймуразом, где он потерял половину войска и сам был ранен в руку, решил немедля пробить брешь в завале Упадари и впустить шахские войска. Безостановочно всю ночь с зажженными факелами Караджугай-хан вел сарбазов в тыл кахетинской дружине, еще охраняющей Упадари.

Через два дня на рассвете этой же дорогой спешил Саакадзе. У Сарылярского леса он встретил передовой отряд шаха Аббаса и догадался о трагедии кахетинских дружинников на Упадариском завале.

Эмир-Гюне-хан осадил коня и радостно приветствовал знаменитого сардара Ирана Георгия Саакадзе.

Персидские барабанщики и флейтисты играли торжественную встречу.

На далеких холмах мелькали черные точки.

– Это шах-ин-шах спешит на соединение с тобой. Ты счастливый, наверное, родился в созвездие девятого неба, ибо шах решил подарить тебе лучший город Кахети.

Саакадзе ничего не ответил и галопом поскакал навстречу шаху Аббасу.

К Упадари тайно проникали гонцы из Греми, Телави, Загеми, и кахетинцы узнали – царь Теймураз ушел из Кахети.