Жертва

— Почему ты так поступаешь? Чтобы выглядеть добродетельной?

Марчелла покачала головой:

— Откуда в тебе столько цинизма? Думаешь, мне нужна подобная популярность? Я намерена сделать все возможное, чтобы избежать огласки. Чтобы все знали, что я жена преступника? Я пойду на процесс только при условии, что ты оденешься поскромнее. Ничего вызывающего. Главное — поддержать вашего отца.

— Но почему ты вдруг решила помочь ему? — поинтересовалась Соня.

— Потому что он попросил меня, — вздохнула Марчелла. — А также потому, чтобы ты поняла, что я не питаю к нему ненависти. Я стараюсь простить ему, что он забрал тебя у меня два года назад. Может быть, это поможет покончить с тем ужасным временем, когда нас разлучили?

Соня, не убежденная ее словами, отвела взгляд в сторону. Марк коснулся ее руки.

— Ты дашь матери отдохнуть, Соня? — сказал он. — Она вообще не обязана ему помогать. Он сам заварил всю эту кашу!

— Не говори о нем так! Марк рассмеялся:

— Мне кажется, ты всем сердцем любишь отца?

— Черт подери, ты прав, да!

Соня встала из-за стола и посмотрела на них сверху вниз.

— Да знаете ли вы что-нибудь? Я единственная, кто знает!

Соня не прекращала думать об отце после того, как увидела его в тюрьме таким запуганным и сломленным. Она пыталась ненавидеть его, но то, что он от нее отрекся, больно жгло ей душу. Волей-неволей ей пришлось признать, что отец был единственным человеком в мире, в чьем одобрении она нуждалась.

— Разумеется, я могу найти тебе адвоката, — согласилась Эми, когда следующим днем Марчелла зашла к ней. — Одного из самых лучших. Если ты уверена, что действительно этого хочешь.

— Да, уверена, — кивнула Марчелла.

Она наблюдала, как Эми листала свою записную книжку.

— Придется выложить очень приличную сумму, — продолжала Эми, поднимая глаза на Марчеллу. — Твое намерение подставить вторую щеку дорого тебе обойдется в Манхэттене.

Марчелла кивнула:

— Так я буду уверена, что сделала все, что в моих силах. Он так жалостно говорил, обращаясь за помощью.

Эми с сомнением посмотрела на нее и стала набирать номер.

— Ты слишком великодушна, Марчелла, — предупредила она. — В один из ближайших дней вся агрессивность, которую ты в себе усиленно подавляешь, вернется. И однажды ночью ты превратишься в ведьму! — Эми подмигнула. — Надеюсь!

Позвонив в несколько мест, торжествующе улыбаясь, Эми записала в блокноте имя и номер телефона.

— Двадцать пять тысяч долларов вперед. Марчелла присвистнула.

— Причем даже не прикасаясь к карандашу! Пол Стоплер!

Эми пододвинула блокнот Марчелле.

— В прошлом году он отвел обвинения в мошенничестве от мужа Бобби Чейзен… — произнесла она многозначительно.

Набрав номер Пола Стоплера, Марчелла договорилась, что позвонит Гарри. Придя домой, она позвонила Скотту и попросила его сделать что-нибудь, чтобы избежать огласки на судебном процессе.

— Это, пожалуй, выше моих возможностей, Марчелла, — признался Скотт. — Здесь мы будем иметь дело не с обозревателями книжных новинок. Мы столкнемся с прожженными репортерами из разделов криминальной хроники. Если они учуют что-либо жареное, будь уверена, раскопают все до конца. Будь к этому готова. Однако это не повредит продаже твоих книг. Любая реклама пойдет на пользу.

— Даже уголовный процесс? — спросила Марчелла.

— Волна сочувствия и сострадания, — заверил ее Скотт, — действует замечательно!

Не в силах сосредоточиться на работе, Марчелла решила воспользоваться высвободившимся временем и позавтракать с Нэнси Уорнер, проверить счета поступлений от продажи книг, а также проведать мать. Марчелла попыталась объяснить Иде ситуацию с предстоящим судом, но та не могла понять, в чем дело.

— Мужчина, за которым я была замужем, — пыталась объяснить Марчелла. — Гарри! Помнишь?

Маленькая сиделка-филиппинка поглядывала на Иду, кивая и улыбаясь, словно помогая вспомнить забытое.

— Она забыла даже, кто такая я, неужели, Пегги? — внезапно обратилась к сиделке Марчелла. Они обе увидели, как Ида, отвернувшись от них, уткнулась в телевизор.

Сиделка печально улыбнулась:

— О да, она много забывает, миссис Уинтон. Знаете, она забывает названия многих вещей.

— Похоже, сейчас ничто не доставляет ей удовольствия, — сказала Марчелла.

— Ей нравится играть в карты, — сказала сиделка, — но не в настоящие карточные игры, а просто так, делать вид будто она играет.

Марчелла провела с матерью около часа, играя в бессмысленную игру, выкладывая карты на стол, а мать, сосредоточенно раздумывая, забирала их. Затем она ушла, пообещав Пегги:

— Я буду приходить почаще и играть с ней, — словно сиделка каким-то образом осуждала ее.