Жертва

На следующей неделе в «Санди таймс» Марчелла прочитала статью о Феррере. Его дальнейшая работа в академии ставилась под сомнение в связи с тем, что он начал выступать в вечерних программах в отеле «Карлайл». Он играл и пел произведения Гершвина и Кола Портера, в исполнении которых отличался особым мастерством. Мягко отвергая высказанную в его адрес критику, он заявил:

— Я исполнитель. И играю всюду, где мне платят деньги!

Наиболее обеспеченные из учеников отправлялись в центр города, платили по двадцать пять долларов за входной билет, чтобы вечерами по пятницам услышать игру своего учителя. За шесть недель выступлений Кол Феррер завоевал себе множество почитателей, для которых стал подлинным идолом.

Утром в понедельник он взирал на Марка гипнотическим взглядом своих черных глаз. Нескольким коллегам-преподавателям, пользовавшимся его расположением, Феррер заявил, что у него не было ученика столь талантливого, как Марк. Многие из преподавателей хотели бы узнать, что произвело на Кола большее впечатление — талант Марка или его внешность. Разумеется, Марку нечего было добавить к характеристике учителя, когда он описывал его как «холодного, как лед», или как «высокомерного».

Поэтому Марчелла была удивлена, когда в самый канун Рождества Марк сообщил, что пригласил Кола и нескольких друзей зайти к ним после концерта Шопена в «Карнеги-холле».

Роман Марчеллы «Самая большая любовь» на протяжении многих недель прочно удерживал первое место в списке бестселлеров; теперь, когда подарочные издания книг, приуроченных к Рождеству, заполнили витрины магазинов, спрос на нее стал понемногу падать. Эми донимала Марчеллу вопросами, побуждая взяться за новую книгу. Она же еще не могла найти подходящей темы и под любым предлогом старалась держаться подальше от своего рабочего кабинета.

— Мы устроим прием! — предложила Марчелла. — Кол Феррер знаменитость, не так ли?

Обычно Марчелле нравились молодые люди, которых Марк приглашал домой, особенно девушки, которые бросали на ее сына обожающие взгляды, подтверждая ее высокое мнение о нем.

— Скажи мне, почему ты решил пригласить его в гости, Марк? — спросила сына Марчелла. — Я полагала, что его не любят в школе. Марк подмигнул ей:

— Общественные отношения. Я подумал, если он познакомится с тобой, то, может быть, станет менее суров со мной. Ты, надеюсь, не возражаешь, что я использую тебя, правда, мам? Выгляди так же блестяще, как умеешь только ты!

Полагая, что Марк, должно быть, готовит сватовство, Марчелла решила доставить ему удовольствие и сделать все возможное, чтобы очаровать этого человека, умаслить его так, чтобы он поставил Марку хорошие оценки и создал спокойную жизнь на занятиях.

Для вечера Марчелла заказала во французской булочной, расположенной на Колумбус-стрит, несколько подносов различных пирожных, которые она очень любила, украсила гостиную гирляндами из лилий, роз и орхидей. Десятки свечей мерцали по всей комнате в вечер концерта. Она с особой тщательностью оделась и наложила косметику. Когда в десять сорок пять прозвенел звонок у входной двери, Марчелла была полностью готова к приему гостей.

Мысль о сватовстве улетучилась сразу же, как только Марчелла взглянула на Кола Феррера. Очень редко встречался человек, которого бы она невзлюбила с первого взгляда, однако когда Марк вывел вперед высокого, темноволосого человека, на ее лице застыла улыбка.

— Мама, познакомься, — Кол Феррер, мой самый ужасный преподаватель! — представил его Марк. — Одновременно он твой большой почитатель!

Марчелла удивленно вскинула брови, когда Феррер взял ее руку и приложил к губам. Зная его по фотографиям, она не была готова к его росту, составлявшему около шести футов и трех дюймов, и его командующему присутствию. У него было длинное лицо с сонными веками и глазами настолько темными, что едва можно было разобрать их выражение. Прилизанные назад черные волосы. Стройное томное тело, облаченное в длинный плащ, наброшенный на плечи, подобно оперной накидке. Он был из другого десятилетия, а возможно, и века.

— Рад с вами познакомиться, — прошептал он. — Я читал ваши книги.

Губы его выражали презрение и несколько обвисали, когда он их не прикусывал. Марчелла поежилась, когда они прикоснулись к ее руке, испытав ощущение, словно потрогала ящерицу.

— Мои книги обычно читают женщины! Он весело рассмеялся.

— Абсолютно верно, и до чего хороший у них вкус, — согласился он. — Моя мать прочитала роман «Во имя любви», затем каким-то образом он оказался у меня на ночном столике. Начав читать, я не мог отложить его в сторону. У вас замечательный дар рассказчика! Он-то и заставил меня броситься и купить роман «Самая большая любовь», который мне еще больше понравился. Вы уже начали работать над третьим?

— Пытаюсь.