Жертва

Тучи разошлись, луна разбудила путешественников перед рассветом — один зашевелился и очнулись все сразу. Они усаживались, настороженно оглядываясь, и шепотом уверяли друг друга, что ничуточки, ни мгновения не спали, — а уже луна. Это походило на волшебство.

— То ли еще будет! Что там луна, скоро и солнце взойдет! — заметила Золотинка. Ей хотелось сказать им что-нибудь ободряющее.

— Что ж, солнце и для нас встанет, — загадочно отозвался бородатый.

Пора было, верно, и объясниться. Золотинка чувствовала вину, что оставила их в недоумении, не озаботившись развеять чужие страхи, но опять отложила разговоры на потом. Не хотелось оправдываться и опять, может быть, лукавить, не имея возможности рассказать все. При свете дня многое и само станет на место — без лишних слов. Спутники Золотинки сами преодолеют страх, когда трудно уж будет сомневаться, что они живы, и что Золотинка жива, а птицы поют и солнце совершает свой обычный путь.

К тому же навалилась усталость, под утро снова отяжелела голова. С нарастающим беспокойством Золотинка прислушивалась к ощущениям тела. Чудесный взор ее мутнел, требовалось усилие, чтобы достать взглядом дно реки. Хуже как будто не становилось, но и это тревожное состояние не назовешь покоем.

Ветер заметно стих, очистившееся небо светлело, за левым плечом стояла луна в последней четверти — не требовалось никакого волшебства, чтобы различить очертания прибрежных возвышенностей, да и реку можно было видеть на сотни саженей вперед. Путешественники осматривались и шептались тайком от Золотинки, пытаясь опознать местность.

Когда рассвет обозначил купы деревьев и камни, по правому берегу Белой открылся город. Можно было различить беловатую черту частокола, который опоясывал пологий склон холма, тесное скопление островерхих домиков на плоской его вершине… А внизу, ниже города по реке проступала гряда барханов, каких-то лысых с острыми гранями гор — все это совсем уж не поддавалось опознанию и ни на что не походило.

— Что такое? — спросила она спутников, которые и сами всматривались, обмениваясь тихими мало что объяснявшими замечаниями.

Спутники таились, отвечая скупо и неопределенно. Неладно было со спутниками, неладно было и с городом… И вдруг, как прорезало, Золотинка увидела, что песчаные барханы — это парусиновые навесы, которые покрывали стоявшие у берега суда! Сквозь горбатые шатры, едва не мокнувшие в воде полами, торчали тонкие и голые при опущенных реях мачты. Тесно составленные ладьи и насады занимали с некоторыми промежутками пространство на полверсты.

Что же это, княжеский караван?.. А те дома по плоским вершинам взгорий это ведь походные палатки — целый город!

Быстро светлело. Озаренный розовым светом холм выступал над пологом белесого тумана. Различались чернеющий свежей землей ров и вал с низким частоколом на нем, ворота, башенки… мост. Вырубленный лес — заставленный пнями склон… Поднимались первые дымы костров. На мачтах, на выставленных повсюду древках обвисли стяги. Чьи это были стяги?

— Да что это такое наконец?! — воскликнула Золотинка с необъяснимым негодованием.

— Это? — не особенно скрывая ухмылку, переспросил бородатый. — Это боевой стан великого государя Юлия Первого!

Почему он решил, что это сообщение сразит Золотинку наповал, неизвестно, но так оно и вышло — сразило. Золотинка приподнялась, пытаясь лучше рассмотреть берег — и села. Город на холме горел обманчивыми красками зари.

— Солнце! — вскричал розовощекий парень, вскакивая на колени, чтобы протянуть руку к золотой краюхе над окоемом лесов. — Солнце! — загомонили они, приободряя друг друга, и потянулись к уложенным вдоль бортов веслам. — Кончилась твоя власть, нечистая сила! Сгинь, пропади!

— Что за разговор? Давайте разберемся! Вы ошибаетесь! — зачастила Золотинка, не имея слов, чтобы образумить почуявших волю мужиков. В лучезарном свете зари они теряли и страх, и жалость.

— Солнце! — торжествовал бородатый, высвобождая весло.

Между тем в клочьях сверкающего тумана отвалил от берега и выгребал на стрежень узкий сторожевой струг. Над туманом поднялся латник с малым стягом у наконечника копья.

— Эй, на лодке! Парус долой! — зычно крикнул он, добавив еще несколько не относящихся к делу выражений.

— Сюда! Скорее! На помощь! — истошно завопил толстяк, который держался за спиной бородатого. — Ратуйте, люди добрые! — заголосил он, утратив остатки самообладания.

— Я не нечисть! Какая нечисть! — вскричала Золотинка, бросая руль и тоже вскакивая.

— Сгинешь ты?! — прошипел бородатый.

Потерявши голову, Золотинка выхватила из-за пояса хотенчик в неясном намерении защититься этой игрушечной палочкой против весла, а, когда бородатый взмахнул, швырнула рогульку ему в лицо и хотенчик, лихо вильнув охвостьем, прытко рванул в сторону стоявших у берега судов, отчего борода попятился и толкнул товарища, все упали. Хоронившийся сзади толстяк, согнулся в три погибели, выставив вверх наименее ценную часть тела.

— Парус долой! — ревели на струге.