Жертва без лица

Она с удовольствием поднялась бы еще на несколько этажей и поговорила с Мортеном Стенструпом. Но он по-прежнему лежал под наркозом на операционном столе, и врачи пока что не могли дать никаких прогнозов. Ей оставалось только надеяться. Не только ради него самого и его близких, но и ради следствия. Именно сейчас раненый полицейский был ее единственным шансом выяснить, что на самом деле произошло на заправке в Леллинге.

Проходя мимо киоска Центральной больницы, она обнаружила, что его лицо теперь красуется на первой полосе всех газет. За выходные он превратился в национального героя. Маленький полицейский из Кеге, который не хотел сдаваться и продолжал бороться, несмотря на то, что действовал в одиночку и был тяжело ранен. По мнению Дуни, это верх глупости. Его поведение не только противоречило всему, чему их учили в Высшей школе полиции. Оно противоречило всякому здравому смыслу. Но разве людей это волнует? Им нужен герой, а то, что он к тому же находился между жизнью и смертью, только добавляло ему героизма. Возможно, было бы еще лучше, если бы он был бегемотиком, подумала она и вышла из вестибюля.

Она проехала на велосипеде по улице Равнсборггаде мимо театра Нерребру и свернула налево на улицу Нерребругаде, когда зазвонил мобильный. Она ответила, не останавливаясь.

– Ты меня искала, – сказал Кьель Рихтер, их криминалист.

– Да, как там «Пежо»? – спросила Дуня.

– Все складывается удачно. Сейчас они должны подъехать к полиции. Я связался с компанией «Пежо» и по номеру шасси заказал ключ, но на это уйдет как минимум две недели, ведь сейчас все в отпусках.

– Значит, ты еще не начал его осматривать?

– Когда мне было это делать? Я еще в Леллинге. Ты когда-нибудь была здесь? Дыра дырой. К тому же не мог работать в выходные, поскольку и у Агнес, и у Мальте болят животы, а Софи не может все время сидеть с ними.

– Спокойно. Я все понимаю.

Благодаря бога за то, что у нее нет детей, Дуня проехала по мосту Королевы Луизы, соединяющему острова. Люди упорно выходили сюда на пробежку, хотя пробежать один круг в выхлопных газах было не полезнее, чем выкурить полпачки сигарет.

– О’кей, но тогда нам надо переправить машину в Швецию. Насколько я понимаю, они ее ждут не дождутся.

– Именно это я и предложил Слейзнеру. Но пока конфликт со Швецией не разрешится, они явно ничего не получат. И ты знаешь, на что он похож, когда он в таком настроении.

Дуня знала. И слишком хорошо. Если испортить с ним отношения, можно паковать вещи и уезжать из страны. Но после зимних событий она решила, что никогда не позволит ему опять повести следствие в неправильную сторону. Хотя он был как злой барсук, который не ослабит хватку, пока не услышит хруст сломанной кости. Истории о нем она слышала еще в Высшей школе полиции. Тогда она посчитала их легендами. Теперь, когда он был ее начальником, она знала лучше.

– Но мы не можем допустить, чтобы две недели до машины никто не дотрагивался. Пусть лучше шведы приедут сюда и осмотрят ее на месте.

– Я в это не вмешиваюсь. Если у тебя есть желание ругаться со Слейзнером, ради бога. Только потом, когда запахнет жареным, на меня не рассчитывай.

Они закончили разговор, и у Дуни еще больше испортилось и без того плохое настроение, если это вообще было возможно. Она задумалась над тем, есть ли, помимо упертого Слейзнера, какие-либо аргументы против их сотрудничества, и, проезжая площадь Культорвер, решила, что, как только доедет до работы, свяжется со шведской полицией в Хельсингборге. Наверняка там есть кто-то одного с ней мнения.

24

– Так вот ты где. Нашла что-нибудь интересное?

Фабиан Риск вошел в спальню на верхнем этаже. Ирен Лилья стояла за односпальной кроватью, склонившись над стопкой книг на ночном столике, и просматривала названия. Здесь также стояло стерео «Bang & Olufsen», а на одной стене висело еще несколько увеличенных фотографий той же местности, что и внизу в гостиной.

– Не знаю, – она развела руками. – Честно говоря, я его не понимаю. С одной стороны он, похоже… Как бы это выразить? Здраво мыслит и полностью контролирует свою жизнь. Хороший вкус. Начитан и почти болезненно педантичен.

Фабиан кивнул. Лилья пришла к тому же непростому выводу, что и он сам.

– Но тут находишь вот что, – она протянула синюю тетрадь с написанным от руки названием «Мой сонный дневник».

– Сонный дневник? Что это такое?

– Открой и увидишь.

Фабиан открыл тетрадь, исписанную от корки до корки. Текст шел с обеих сторон страницы. В правом верхнем углу каждой страницы стояли дата и время. Фабиан вслух прочел абзац: