Жертва Гименея

– И, если разобраться, – почесал подбородок Фома, – тут надо подумать. А ты точно стоянку им не оплачивала?

– А ты мне деньги давал? – повернулась к нему Аллочка.

– Ну-у, может, ты клад нашла или толстый кошелек?

– Ха! Нашел добрую фею, – фыркнула Варька. – Ты сам-то понял, что сказал? Нашла Аллочка кошелек – и давай по садикам бегать, детей чужих устраивать. Да у нее бы в комнате коробками шоколадные конфеты лежали, в прихожей дубленки с китайского рынка в тюках валялись бы, а на столике – патронташ с дешевой помадой. А вместо этого – дорогущее черное пальто, платье строго фасона.

– И в самом деле, – проворчала Гутя. – Почему Максим тебя как вдову нарядил? Прямо как знал.

Аллочка взглянула на сестру огромными глазами и прошептала:

– Мне кажется, он именно знал! Именно знал, что умрет, что его инфаркт хватит. Он же не только платье купил, он мне даже могилу свою показывал заранее.

– Могилу? – вытаращилась Варька.

– Вы же помните, я рассказывала вам, что мы с ним на кладбище были? Вы еще сказали, что лучше б он меня в ресторан сводил. Я тоже думала, лучше, а он – на кладбище. И главное, там уже никого не хоронят, а он ведь договорился как-то, и хоронили его именно на том самом месте, куда он тогда пальцем ткнул.

– Ерунда, – немного подумав, произнес Фома. – Он не мог предвидеть, что скончается от инфаркта. Да так, чтобы заранее себе могилу забронировать, еще скажи, что он и на свидание тебя пригласил специально, чтобы ты к выносу тела успела.

– Ты, конечно, врач, тебе виднее, но вынос тела на час дня был назначен, – кивнула Аллочка. – И свидание – на это же время. А ведь какой дурак в час с любимой девушкой встречается? Мог бы и попозже. Просто мистика какая-то.

– Никакой мистики! – махнула рукой Гутя. – Сейчас ложимся спать, а завтра с утра едем к его соседям, надо посмотреть, что за дикое уважение к тебе людей обуяло? И сразу говорю, я – с тобой!

На этот раз Аллочка и не думала возражать. Она уже и без того жалела, что сестру не послушалась, а ведь та как чувствовала – не пускала ее. Ну и чем не мистика?

Утром Гутя сама разбудила Аллочку, без лишних разговоров усадила ее за стол и накормила геркулесовой кашей. Аллочка не слишком жаловала овес, что она – лошадь, что ли, но сегодня спорить не стала. Надо было скорее позавтракать и нестись к соседям Максима, очень уж беспокойно было на душе у храброй сыщицы. Да еще это наследство волновало – правда ли, что Максим на нее все переписал? С одной стороны, почему бы и нет, если он вокруг ее имени развернул такую рекламную компанию, а с другой – это уж совсем! Денег у Родионова много, и если Аллочка станет наследницей… За чьи-то стоянки она, конечно, платить не побежит, но уж применение деньгам найдет.

До дома Максима Михайловича сестры добрались быстро. А вот до соседей им дойти так и не удалось, сегодня возле дверей элитного дома восседала злющая, как цепная овчарка, тетка.

– И куда вас прет? – накинулась она на Аллочку.

– Как это – куда? К Максиму Михайловичу, – вытаращилась от возмущения та.

– А он мне не говорил, чтобы я вас пропускала, – завращала глазами тетка. – А потому… Вот когда он скажет, тогда и…

– Да вы с ума сошли? – задохнулась Аллочка. – Как же он скажет, если он помер? Вчера схоронили. Вы что, не знаете?

– Не знаю. Ничего я не знаю! Меня вчера здесь и не было, вчера тут другая работала, а я сегодня первый день. А вот она всех пускала, поэтому ее и уволили.

– Из-за чего уволили? – не могла понять Аллочка. – Она такая добрая была, не ругалась, хотя я ее и не видела никогда.

– Вот в том-то и дело! – обрадовалась новая вахтерша. – Ее никто не видел, а посторонние прямо целыми делегациями сюда топали. А потом оказалось, что неизвестные люди обворовали квартиру профессора, у жилички с третьего этажа куда-то подевалась собака, огроменный дог, а несчастного Родионова и вовсе кто-то убил!

– Убил? Кто это вам сказал? Он же сам умер! – опешила Аллочка.

– А я его не спрашивала, сам или ему помогли. Главное, был человек – и нет его теперь. Так что вы тут не толкайтесь. Проваливайте по добру по здорову, а то – к Максиму Михайловичу они пришли, больно вы ему нужны, да и нет его, на кладбище он.

– И все же, кто вам сказал, что его убили? – наседала Гутя.

– Да все говорят. А вам-то что? Из милиции вы, что ли?

– Нет, но…

– Так и ступайте, ежели нет.

Вероятно, так и пришлось бы сестрицам «ступать», если бы Гутю не осенило.

– А вы не можете нам рассказать, каким был Родионов? С кем он дружил? Кто к нему приходил, особенно в последние дни?

Женщина вытаращилась на Гутю, как на говорящую муху:

– Вы что, совсем русский язык не слушаете? Я ж вам говорю, я здесь первый день. Откуда я знаю, кто к какому-то Родионову приходил? Я вообще не знаю, кто тут что делает, еще не успела присмотреться. А вот когда недельку посижу, тогда я у любого человека подноготную выучу, назубок буду знать. Тогда уж ко мне тем более никто не подойдет. А эта дурочка сидела тут, только место зря занимала. А я теперь…