Жертва инквизиции

– Уже да. Это новшество, с которым тебе следует непременно познакомиться, – сказал Роман. – Давай, пойдём в мои апартаменты.

Друзья встали из-за стола и направились на второй этаж. Роман проводил своего гостя в кабинет, открыл ключом железный шкаф и стал осторожно доставать оттуда его содержимое.

– Вот, смотри, – начал он, – это алмазные камни без обработки. Выглядят, как тебе известно, блекло и непривлекательно.

– Алмаз никогда не ценился ювелирами из-за своей тусклой бесцветности. И потом, он необычайно твёрдый и трудно поддаётся огранке. Другое дело, рубин или сапфир. Они хорошо обрабатываются и привлекают своим великолепным цветом. Без них любое украшение теряет товарный вид.

– Ты прав, мой друг. А сейчас взгляни на эти камни.

Соломон стал рассматривать уже отшлифованные алмазы.

– Ну да, после обработки алмаз становится намного лучше. Но всё равно это не разноцветный камень.

– А теперь посмотри на эти, – торжественно сказал Роман и открыл коробку с уже огранёнными алмазами.

Соломон стал восхищённо всматриваться в драгоценные камни.

– Вот уж не думал, что бесцветные стекляшки так великолепно засверкают после придания им формы многогранника. Но кому это удалось – подвергнуть огранке эти необычайно твёрдые камни?

– Точно не знаю, кому, – ответил Роман. – Мне кажется, первыми это сделали во Франции. Во всяком случае, слово «бриллиант» – а именно так сейчас величают, после огранки, эти чудесные камни – по-французски означает «сверкающий». Ты подойди к окну и пропусти сквозь него солнечный луч, – посоветовал Роман.

Соломон, стоя у окна, повертел бриллиант под солнечным светом. Благородный камень ослепительно засверкал всеми цветами радуги.

– Великолепно, – с восторгом произнёс бывший ювелир, – представляю, как это будет здорово смотреться в красивой золотой оправе. Откуда они у тебя?

– Несколько лет назад ко мне приехал купец из Амстердама вместе со своим ювелиром. Они хотели приобрести большую партию алмазных камней, которые я завожу из Индии. Тогда-то и показал мне этот ювелир, во что он превращает эти безликие камни. Во время пребывания в Венеции они гостили в моём доме, и этот ювелир вдобавок ещё умудрился влюбиться в нашу Елену. Так она стала женой ювелира. Я им посылаю на огранку алмазы, потом доставляю обратно, и уже из готовых бриллиантов делаем великолепные украшения, которые нынче очень быстро входят в моду.

– Естественно. Кому не захочется, чтобы колье на шее своей возлюбленной переливалось всеми цветами радуги, – понимающе сказал Соломон. – Этот блеск намного дороже разноцветья прочих камней.

– Ну а пока нам удаётся вывозить эти алмазы из Индии за мизерную цену.

– Молодцы! Дело поставлено с умом, – похвалил друга Соломон.

– Присоединяйся. У тебя есть для этого все возможности, – искренне заявил Роман.

– Спасибо тебе, Роман, – ответил благодарно Соломон, – в отличие от своего дяди, купец я никудышный. Морская даль – вот моя стихия.

На следующий день друзья отправились в городскую гавань. Был настоящий весенний день, обильный солнечными лучами. Гондола плыла по узким венецианским каналам, и взору Соломона представлялись великолепные дворцы, построенные прямо на воде.

– Да, – сказал Соломон, с восторгом разглядывая столь непривычные для его глаз изящные городские постройки, – у меня создалось впечатление, что здесь живут одни богатые люди.

– Ну, в общем, ты прав, – согласился Роман, – богатые и очень богатые. Чтобы стать бедным в Венеции, надо быть порядочным лодырем и недотёпой, а такой человек здесь быстро превратится в изгоя. Венецианцы, с малолетства привыкшие к роскоши и богатству, терпеть не могут убожество и нищету. Тяга к обогащению сидит у них в крови. Но помимо этого они большие транжиры. Любой житель Венеции всегда готов основательно потратиться на развлечения и плотские услады. Здесь проходят богатые красочные карнавалы, где только на наряды и маски венецианцы готовы потратить целые состояния.

– Да, я слыхал об этом, – сказал Соломон, – но как это происходит на самом деле, не мог себе представить.