Жертва Нави

Он не верит ей. Слишком просто сказать «я не знаю», чем раскрывать мотивы своих поступков. Кай сосредоточенно всматривается в ребристость серой ракушки, сетуя на безысходность ситуации. Ему все ещё хотелось знать, откуда у Мары эти странные ожоги, но вместо потока слов, что он успел собрать по закоулкам своего разума, из его рта выпархивает лишь усталый выдох.

Под дверью затоптала тяжёлая фигура, возмущённо каркнула:

– Девочка! Ты выходить собираешься?

Мара слегка поморщилась и тряхнула головой, чтобы волосы спали поверх очков. Веснушки, мерцающие лаковым блеском на бледной коже, скрылись. Из-под чёрной шевелюры донеслось:

– Оставайся, если хочешь.

Но он не хотел ни оставаться, ни уходить. В его понимании и то, и другое значило проиграть в борьбе с самим собой. Но как продолжать эту борьбу, если обречён на поражение в любом случае? Он может не спать день-два, но потом все равно упадёт, и мозг перейдёт в спящий режим, а душа самовольно пойдёт бродить по лабиринтам сна в надежде найти тот мир, в котором темным силуэтом вырисовывается Мара.

Мир без жильцов, с двумя постоянными гостями, которые бродят по темным улицам, как по картинной галерее, в которой каждая рама – слепое окно, не знавшее своих хозяев. Мир, зажатый между рыхлой землей под ногами и плоским небом над головой, никогда не светлеющим для Кая, но целующим чёрную, как смоль, макушку Мары в предрассветный час. Мир, в котором речная вода кишит неизвестными тварями, тянущими свои щупальца к ним обоим, только девушка не подаёт виду, что ее это беспокоит.

Если Мара говорит, что не знает, как ему перестать приходить в этот мир, нужно заставить ее думать. В конце концов, он приходит к ней неосознанно, но она не хочет отпускать его из вполне сознательного желания.

Кай молча кивает своим мыслям, пока Мара надевает тапочки, чтобы выйти на кухню. Видимо, ему все же придётся остаться, причём надолго, чтобы «держать руку на пульсе», пока первый из них не провалится в сон, проигрывая в этом противостоянии.

III

С наступлением вечера Кай начал клевать носом, и только половина суток, проведённых у Мары, выскребли из него остатки уверенности в собственной затее. Действовало на него так ее присутствие или обстановка комнаты нагоняла тоску и усталость, но ему становилось не по себе ближе к ночи. Он продолжал греть в запотевших ладонях подаренную ракушку, заговаривая Мару сдаться и заснуть раньше него. Ему хотелось понаблюдать за ее застывшим во сне лицом и любым возможным проявлением странствий во сне.

Ближе к часу ночи Мара свернулась на противоположном конце дивана, накинув на себя махровый халат. За весь день она пыталась разговорить Кая, но он воспринял ее красноречие не как способ примириться, а как способ усыпить и его самого, и его бдительность. После бесплодных попыток, она погрузилась в ноутбук, изредка бросая грустный взгляд на парня.

– Тебе нужно поесть.

– А тебе – поспать.

Ожоги на ее коже от грубого ответа загорелись на фоне бледной кожи ещё ярче, – и это единственное, что выдало в ней обиду.

Бесшумно поднявшись с дивана, она подошла к туалетному столику и загремела жестяными банками. Мара зажала в кулаке только ей известный предмет и, поднеся ко рту, замерла. На ней все ещё были очки, скрывающие глаза. Их она видела только по утрам, когда умывалась, и помнила холодное серебро, окружающее зрачок. Ей они достались от матери, которую девушка не может найти на другой стороне. Когда та ушла, Маре было семнадцать, и прошло ещё немного времени, поэтому она не должна была уйти далеко. Однако каждую ночь последний месяц вместо следов матери Мара находила чужие, – Кая. Она не звала его и раздражалась не меньше парня, чувствуя его недоумение и дыхание за спиной, потому что он только создавал лишние проблемы в ее мире.

Разжатый кулак, круглая пилюля забвения на кончике языка и холодная вода, толкающая ее по пищеводу. Можно сказать, Кай добился своего, и она отключится минут через десять.

***

Мост уже давно кажется ей апофеозом счастья и горя одновременно в этом мире. С него она начала поиски матери, следуя за тонкой чёрной, как ее волосы, нитью, но сплетения путей других заблудших душ сделали ее поиск бесконечным. Забавно, как этот мир обходится с ней, ее Создателем, сумевшим заключить в лабиринт улиц выпорхнувшие из сломленных тел души. Здесь каждый находит и видит только того, за кем пришёл, чтобы за руку вывести его в реальность. Но за кем приходит сюда Кай и почему его не видят другие ищущие?

Только сегодня днём, пока Кай с недовольным лицом просматривал ее скромную библиотеку, Мара решила выгнать его из мира снов.

– Привычная встреча на мосту. Где твои ожоги?

– На месте, в теле, которое спит на диване.

– Знаешь, я думал, что если ты заснёшь раньше, то я не попаду сюда снова, – парень взъерошил себе волосы. – Видимо, проблема во мне.

– Этот мир существует и без меня. Но я тебя сюда не звала.