Жертва негодяя

— Надо нанизать ожерелье, — объяснила она вышедшему к ним ювелиру. — Вот. Они уже просверлены. — Она высыпала жемчуг на бархатную подушечку на прилавке. — Можно изготовить это к завтрашнему дню? Просто нанизать в один ряд.

— Могу сделать к завтрашнему утру, мадам. — Он вытащил лупу и рассмотрел пригоршню жемчужин. — Отменный жемчуг и хорошо подобран. Индийский?

— Да. — Договорились о цене, и она позволила доктору взять ее под руку и найти экипаж, чтобы вернуться к причалу.

— Жемчужины с вашей омелы?

— Они самые. — Она неотрывно смотрела в окно, желая, чтобы доктор сменил тему разговора.

— Интересный молодой человек, тот самый. И щедрый. — Значит, он догадался, кто одарил ее.

— Мы знакомы с детства. — «Побеседуйте о чем-нибудь другом. Прошу».

— И тем не менее не дружите более. — Старик оперся обеими руками о набалдашник своей трости и всматривался в нее поблекшими голубыми глазами. — Жаль терять старых друзей. Когда доживете до моих лет, поймете, что это значит.

— Завтра день его рождения, — сказала Перси. В горле словно стоял комок — непонятно почему. — Я… Возможно, мне следует купить ему подарок.

— Что может ему понравиться, как вы полагаете? — Доктор Мелчет выпрямился, глаза его остро блеснули.

— Не знаю. Он привык не отказывать себе ни в чем, но сейчас слишком поздно что-то изобретать.

— Тогда одарите его непритязательно, с некоей изюминкой тем, что вызовет его улыбку. Думаю, ему пока не слишком весело.

— Ноев ковчег!

— Я улыбнулся бы, если бы прелестная молодая леди преподнесла мне такой подарок, — хохотнул старик, затем просигналил вознице и велел поворачивать к торговым рядам.

После завтрака Перси подождала, пока Элис в одиночестве поднимется на палубу. Если начнет унижать ее — зрители ей не нужны.

— С днем рождения. — Она могла бы поклясться, что шла совершенно тихо, и он стоял к ней спиной, облокотившись на перила, однако он не вздрогнул, услышав ее голос. Даже не обернулся.

— Спасибо.

Она продолжала смотреть ему в спину, хотя инстинктивно порывалась развернуться и уйти, и Элис, зябко поежившись, повернулся к ней лицом.

— Решили снова заговорить со мной?

— А вы — со мной. Окажите милость и согласитесь: мне незачем дуться. — Она глубоко вздохнула: совсем не так она представляла себе это свидание. — Вы кого угодно выведете из себя. Я настроилась на светлую радость, но стоило вам выговорить несколько слов — и я сорвалась на вас.

— Светлую радость? — Он улыбнулся, и она поняла, что улыбается в ответ какой-то вымученной улыбкой. «Спасибо, доктор Мелчет». — Очень хотелось бы.

— Хотелось бы забыть тот Рождественский сочельник, чтобы былые обиды не разделяли нас. Хочу, чтобы мы снова стали просто друзьями, без страхов и упреков.

Его улыбка была недоброй.

— Я безусловно понял бы вас, Перси, если бы на ближайшем горизонте маячили по крайней мере трое наших попутчиков, но ведь у вас не было и нет таких мыслей? Возможно, вам и хочется просто дружить, Перси, но я солгал бы, согласившись с этим. Более того, я не склонен верить и вам.

— Разве у вас нет самообладания? — выпалила Перси, порываясь всплеснуть руками, но тут же опомнилась. — Простите. Несомненно, вы правы. Мы оба. И не в силах забыть?

— Могли бы притвориться, что забыли, — медленно проговорил Элис, наблюдая за ней.

Неужели он почувствовал, что в ней нарастает желание от того, что он просто стоит рядом? Она целовала его губы — вот там. Эти длинные умелые пальцы касались ее — здесь, здесь и…

— Этого достаточно? — спросил он. Его гримаса подсказала ей, что он вряд ли пожелает долго притворяться.

— Придется смириться, насколько я понимаю. — Перси протянула руку, которую до сих пор прятала за спиной, — в ее ладони лежала коробочка. — Это вам, с днем рождения. Безделушка — чтобы вы просто улыбнулись.

— Благое намерение, как видно. — Он осторожно взял шкатулочку, стараясь не прикоснуться к ее ладони. — Местной работы?

— Да. Думаю, открывать ее лучше на ровной поверхности и не на ветру.

Перси вполне была вознаграждена тем, что просто сидела и наблюдала за его сосредоточенным липом, склонившимся над шкатулкой, за его пальцами: они бережно ставят каждое крохотное создание на столешницу, затем подбирают их в пары; вот они нашли миниатюрные сходни, которые можно прислонить к шкатулке.

— Вот и Ной. — Он вытащил последнюю фигурку и с улыбкой посмотрел на Перси. Она чуть подалась к нему, завороженно рассматривая изгиб его рта. — Благодарю вас. Изысканная вещица. — Он дотронулся пальцем до ее щеки. — И вы тоже улыбаетесь этой игрушке. Мне совестно, что я убил в вас улыбку, Перси.

— Нет, это не так, — вымолвила она с замиранием сердца. Стоило ему ее коснуться — и самообладания как не бывало. Оставалось только ринуться в бой. — У вас преувеличенное мнение о своем влиянии на меня. Если я и выгляжу подавленной, так это от осознания своей легкомысленности — позволила себе увлечься записным повесой.

— Увлечься?

Та самая дьявольская улыбка. Должно быть, он тренирует свою мимику, чтобы бить наверняка, подумала она, принимая ответные меры и разя наповал взметнувшееся желание и панику.