Жертва 'равноденственной бури'

А потом произошло неожиданное. Мы решили проверить квадрат, рекомендованный местным любителем подводного плавания Владимиром Карнауховым. По его мнению, там у самого берега, со времен войны лежала баржа. Уже первые погружения Александра Кеплина и Владимира Тодочина подтвердили это предположение - на дне покоилась проржавевшая развалина, напоминавшая баркас или понтон, вокруг валялись рваные листы железа и какие-то покрытые обрастания-ми предметы. Сама же баржа на возвышенности, рядом с которой была каменная гряда. Занявшись ее обследованием, Сергей Мартынов и Толочин чуть отклонились в сторону от той самой баржи и заметили на дне странное возвышение. Видимость, несмотря на глубину, была хорошей, от 3 до 8 м.

При ближайшем рассмотрении возвышенность оказалась носовой частью крупного и очень старого судна, на которое сравнительно недавно и улегся ржавый баркас (судя по остаткам электропроводки, его построили в нынешнем столетии). Аквалангисты принялись очищать нос водолазными ножами и вскоре увидели бронзовый наконечник или таран - такие судостроители прошлого века использовали как крепление гальюнной фигуры. Дальше шел деревянный борт толщиной 40 см, из которого торчали латунные стержни - ими, видимо, скрепляли деревянные части корпуса. Много таких же беспорядочно валялось на дне. На одном, извлеченном на поверхность и очищенном, обнаружили клеймо из букв "дубль-в", "фау" и "пси".

Кое-где из песка выступали звенья якорной цепи, каждое размером с два кулака, чуть дальше лежал якорь. Он был квадратным в сечении, длиной метра два, на одном конце металлического штока было кольцо, а на другом гнездо, из которого торчали куски дерева.

Потом, проходя вдоль борта судна, Александр и Наталья Кеплины нашли осколки посуды, в том числе целые супницы и тарелки. На некоторых имелись изображения якоря и надпись по-английски "морской сервиз". Попадались и окаменевшие от времени комья из бутылок, битой посуды, зерен ячменя, картечных пуль и бытовых предметов.

Теперь можно было считать установленным, что найденное судно английское. Но когда и как оно погибло?

Вот так, объединенными усилиями аквалангистов, моряков и морских пехотинцев, извлекали на берег английскую каронаду, пролежавшую на дне почти полтора столетия...

Ответить на это помогла новая находка - две старинные, явно XIX века, корабельные пушки, одна из которых лежала у правого, обращенного к берегу борта судна. Алексей Веселов, Олег Александров, Виктор Федоров и Вячеслав Геращенко принялись очищать ее зубилом и кувалдой от обрастаний.

А остальные аквалангисты около носовой оконечности наткнулись на массу битого стекла, початых и целых бутылок с вином и виски. На некоторых, похожих на электролампочки, были вытиснены фирменные надписи, например, "Лондон - Дублин. Беули энд Эванс". В части их содержимое недурно сохранилось... Рядом, в обломках судна нашли почерневшие кости. Еще одна загадка!

Нос судна с бронзовой оконечностью решили больше не трогать: как-никак, но мы имеем дело с археологическим объектом, и любая неосторожность могла нанести ему непоправимый ущерб. Зато взялись за обмеры судна и составление его плана, чтобы привязать к нему все, что находили. Кстати, коллеги из "Редута" просили нас не афишировать место подводных изысканий, чтобы не дразнить охотников за реликвиями.

...Большую помощь оказали нам черноморцы - полковники В.Иванов и А.Борисов, капитан А.Чикин, прапорщик Ю.Коваль и многие другие, с увлечением работавшие на старинном судне. Вместе с ними мы завершили экспедицию подъемом одного орудия, при этом нам здорово помог экипаж катера охраны водного района, которым командует мичман В.Серебренников. Операция прошла вполне успешно, и вскоре на берегу лежала красивая чугунная каронада весом около тонны, длиной 2 м и калибром 200 мм. Все находки, включая ее, передали "Редуту" и местным музеям, как и положено при подобных подводно-поисковых предприятиях.

... Пока мы не знаем ни названия судна, ни точных обстоятельств его гибели, но есть все основания полагать, что мы имеем дело с событиями периода Крымской войны. Как известно, осенью 1854 года англо-франко-турецко-итальянская армия высадилась в Крыму. Все необходимое она получала морем, и командующий французским экспедиционным корпусом маршал Сент-Арно весьма самонадеянно писал: "Лишь только я высажусь в Крыму и, если бог пошлет нам несколько часов штиля, - кончено: я овладею Севастополем!" Правда, он оговаривался насчет погоды. С другой стороны, царь Николай I сообщал главнокомандующему русской армии и флота в Крыму А.Меншикову, что весьма надеется на "равноденственные бури", которыми в это время года славится Черное море.