Жертва тайги

Чеботарь быстро смастерил некое подобие факела, намотав на толстую смолистую ветку кедровника кусок портянки. Воспользоваться фонариком Антон, естественно, отказался, сославшись на батарейки, и так уже порядком подсевшие.

Они поочередно протиснулись внутрь, прошли пару метров в глубь пещеры и остановились. Языки пламени заплясали на стенах обширной каменной залы с высоким сводом, по краям обрамленным длинными, заостренными книзу сталактитами, в некоторых местах почти достающими до земли. Где-то в темноте часто и звонко шлепали капли воды. Они явно падали в какой-то небольшой резервуар. Чмокающий унылый звук громко отдавался в тишине, разносился эхом по всем углам.

Вскоре глаза в достаточной мере привыкли к полумраку. Антон шагнул вперед и сразу же увидел какое-то яркое пятно рядом с темным углублением в стене.

– А вот и та кумирня! – самодовольно объявил Чеботарь. – Вот отсюда, стало быть, этот кусок тряпицы и приперло. Ну-ка, проверим. – Он подошел, пригнулся, повозился и заявил: – Вот, моя правда! – Чеботарь хохотнул. – Отсюда его и притащило. Видишь, оборвыш-то как есть подошел. Тютелька в тютельку!

– Да, похоже на то, – согласился Антон, сложив, в свою очередь, обрывки ленты. – Посвети-ка вот здесь. Видишь, тут дыра какая-то!..

– Ага, вижу. – Чеботарь приблизил факел к стене.

В темной, неглубокой и тесной нише показалась фигура лупатого толстопузого идола, грубо выбитая на камне. Под ней стояла небольшая глиняная чашечка с обгоревшими палочками благовоний.

– Вот!.. Что я говорил?! – воскликнул Чеботарь. – Это, паря, и есть та самая кумирня. Вон и просо в пиалке насыпано. Костяшки рыбьи. Гляди-ка, и мыши ничего не пожрали. Значит, здесь не так давно кто-то терся. И к бабке не ходи!

– Погоди, – прошептал Антон. – А что это за рытвины такие странные у него на морде? Смотри, какие глубокие! Словно долотом долбили. Слышь, Чеботарь, а они, тазы эти, божков-то своих боятся?

– А то! И губешки им водярой мажут, и на коленках перед ними ползают.

– А почему же тогда у него вся физиономия исполосована так, будто кто-то на нем свою злость срывал?

– Нет. Это ты чухню несешь, Антоха. Быть того не может! Они ж с этими самыми своими каменюками как с детьми малыми баюкаются. Не то что рожу ему ободрать, даже лишний раз дотронуться до него страшатся.

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – проговорил Антон и переступил с ноги на ногу.

Под сапогом что-то скрипнуло. Он нагнулся, пошарил под ногами, выпрямился и поднес к свету очередную находку. Это был широкий обломок круто загнутого когтя длиной сантиметров восемь-десять. На звериный он был совсем не похож. Слишком уж большой изгиб. Скорее всего, птичий. Как будто ястребиный.

«Но какая же, едрит твою, должна быть птаха с такими мощными когтями? – У него опять засосало под ложечкой. – Это же просто гигант какой-то! Хотя кто его знает? Может, и такие не редкость?»

– И чего он его здесь-то бросил? – пробормотал себе под нос Чеботарь.

– Кто?

– Да таз этот. Они ж такие когтяры как амулеты на шее таскают. А-а! Потерял, наверное.

Антон поднял глаза и прочитал во взгляде Чеботаря неподдельное искреннее недоумение.