Жертва трясины

— Я же говорила. Конечно, когда минут через десять адреналин иссякнет, Мари так распереживается, что в целях успокоения свяжет целое одеяло, а может, испечет пару пирогов. Впрочем, мне не помешало бы новое одеяло, а Мари в этом деле мастерица, так что все в порядке.

— А я бы и от пирога не отказалась, — пропищала Герти, пока её подруга, развязав шнурки на теннисной туфле, снимала ту со ступни несчастной.

— Вам уже ходунки требуются, — заметила я. — Что это с вами, почему вы постоянно спотыкаетесь? Скорей всего нога больна сильнее, чем вы считаете. Вам следует провериться у врача.

— Я не споткнулась, — возмутилась Герти.

— Черт возьми, а это тогда отчего? — спросила Ида Белль и указала на лодыжку подруги.

Место на ноге уже сильно распухло и без сомнения утром станет черно-фиолетовым.

— Перелом? — спросила я.

Хозяйка легонько ощупала лодыжку со всех сторон и покачала головой.

— Точно не скажу, по-моему, похоже на растяжение. Но завтра надо бы сделать рентген.

Герти наклонилась вперед, рассматривая ногу, и вздохнула.

— Эх, теперь за руль не сядешь.

— Единственное, что тебе можно доверить — инвалидное кресло с мотором, — заявила Ида Белль.

— Ну не знаю, — возразила я. — Вы видели, как некоторые на них гоняют?

— И то верно, — согласилась хозяйка, посмотрев на подругу. — Как только всё заживет, начинай-ка заниматься со мной йогой. Возможно, у тебя и случаются проблески былой славы, но в большинстве случаев гибкость и чувство равновесия отправились к чертям собачьим.

Герти скрестила руки на груди.

— Не так уж всё и скверно.

Я на неё вытаращилась.

— Серьезно? Вы уже трижды за неделю повредили одну и ту же ногу.

Ида Белль покачала головой.

— Да, плоховато дело, к тому же старые мы уже, опасны для нас такие травмы. Теперь тебе в десять раз больше времени на восстановление потребуется, нежели когда мы служили во Вьетнаме. Как бы нам ни хотелось, но мы не в той физической форме, чтобы поспевать за Фортуной — да никогда уже и не будем.

Герти вздохнула.

— Сомневаюсь, что мы и раньше смогли бы угнаться за Фортуной, хотя кажется, в этой перестрелке и она потеряла кое-что из одежды.

Ида Белль посмотрела, куда указывала Герти, и подняла брови.

— Я даже не заметила. Эх, теряю хватку.

— Собака-то голодная, — объяснила я, — либо туфля, либо нога. Когда Лайл устроил пальбу, остаться без обуви мне показалось предпочтительнее.

Внезапно меня осенило: а тенниска-то у Лайла, и уж точно какой-нибудь любопытный сосед доложил о выстрелах. Я застонала.

— Когда Лайл отдаст обувку Картеру, тот догадается, что она моя. Сегодня утром я собралась на пробежку до того, как отправилась завтракать в кафе.

— Не у тебя же одной есть теннисные туфли, — возразила Герти.

— Да, но именно на этой — мой ДНК, — заявила я.

Ида Белль отмахнулась рукой.

— Не получится у Картера никакой ДНК взять с теннисной туфли и обвинить тебя в незаконном проникновении. Лайл вообще не отдаст ему ботинок, зачем признаваться, что сам стрелял.

— Так большие дыры в заборе выдадут его с головой, — отметила я.

Герти немного расслабилась.

— У Картера нет доказательств, что дыры появились именно сегодня ночью. Ида Белль права. Лайл избегает копов как чумы. А благодаря Теду, мы знаем по какой причине.

Предположения Иды Белль имели под собой основания, поэтому я слегка успокоилась. Если Лайл не видел меня на пробежке и не имел обыкновения запоминать женскую обувь, тогда вероятность моего опознания мала. Я закинула полено в камин, разожгла его, уничтожая оставшуюся без пары туфлю, и присела у кирпичного очага. Греховодье — просто ад для моей одежды.

— Пойду за льдом, — проговорила хозяйка, направляясь в кухню. Вскоре вернулась с кухонным полотенцем со льдом и обложила лодыжку Герти. — И вообще, чего ты так заорала? Это же просто полоз.

— Да без разницы, полоз-шмолоз, хоть горлинка библейская! — ответила Герти. — Мне в принципе не нравятся змеи, особенно когда они еще и падают на меня со стропил.

— Несмотря на совершенно девчачий аргумент, от которого наверняка пострадает моя репутация, — заметила я, — должна признаться, тут я с Герти солидарна. Конечно, так бы я не завопила, но точно пустилась бы со всех ног.

Ида Белль покачала головой и присела на край кофейного столика.

— Змеи точно бояться не стоило, особенно по сравнению с доберманом или стрельбой. Когда он собачину-то завёл?

Её подружка покачала головой.

— Понятия не имею.

— Не суть, — продолжала Ида Белль. — К чему я клоню: ты заорала, пришлось бежать, потом ты споткнулась — и вот результат, — кивнула она на лодыжку Герти.

— Я не спотыкалась! — заупрямилась подруга.

— Я же видела, как вы упали, — встряла я. — И я вас не толкала.

Старушенция закатила глаза.

— Я и не говорила, будто меня толкнули. Просто утверждаю, что не споткнулась. Земля поглотила мою ногу.

— Господи помоги! — взмолилась Ида Белль, возведя глаза к потолку, а затем снова посмотрела на подругу. — Шагнуть в яму и оступиться — называется упасть.