Жертва воспитания

Наконец все позади. Глеб Иванович Серегин утопает в мягком кресле «Боинга-747» авиакомпании «Эр Африк» и потягивает пепси-колу. Лайнер прогревает двигатели, мелко дрожа от нетерпения погреть свои крылышки под экваториальным солнцем. В иллюминатор залетают улыбки многочисленной толпы. Все показывают руками что-то круглое и тычут пальцами вверх. «Ага, кокосы», – догадывается Глеб.

На чистом английском языке что-то вещает стюардесса красотищи необыкновенной: в полроста ноги, в пол-лица глаза, в полразмаха крыльев «Боинга» ресницы.

«И ей привезу кокос», – думает Серегин на взлете.

И лазурная гладь океана. И африканское солнце в зените. И медленно скользит под парусами полупирога, полуплот, полуяхта Тура Хейердала. Серегин сидит на корме и держит руль.

– Курс зюйд-вест, – кричит Тур.

– О`кей, – отвечает Глеб.

К ногам шлепается летучая рыба. Глеб нанизывает ее на линь и вешает на бом-брам-лисель-шкот. После вахты будет с чем пинту пива выпить.

– Квартальный отчет в сундук мертвеца, ой-хо-хо и бутылка рома! – в ритме самбы напевает Серегин старинную пиратскую песню. Но что-то уж сильно печет голову. Нет, невозможно, надо надеть сомбреро. А его как назло вчера унесла «Стелла» – тайфун, налетевший с норд-веста.

Подходит Сенкевич.

– Серегин, где отчет за третий квартал?

– Юрий Александрович, ну хоть в Атлантике не будем об этом, – не глядя, отвечает Глеб и лихо

перекладывает руль влево.

– Серегин! Где отчет?..

Глеб протирает глаза. Перед ним начальник отдела.

– Извините, – медленно вставая, начинает оправдываться Серегин, – с кокосовыми орехами сейчас туго, недавно прошла полоса муссонов с ливнями, они еще не созрели…

ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ

Все началось с того, что в наш исследовательский институт привезли «Ренопс» – счетную машину для решения разных проблем. Ну, ее гвоздиками к полу прибили, паяльничком подымили и решили испытать. Народ собрался со всех отделов.

Главный оператор сказал:

– Товарищи, это машина третьего поколения, то есть не первого и не второго – гораздо совершеннее. У нее обширная память и большие возможности.

После этого он сел за пульт управления и для начала набрал 2 + 2 = ?

Машина загудела и сразу выдала:

м н е б ы в а ш и з а б о т ы

Что тут началось! Восторги! Ахи! Охи! Наконец решили ввести трудную программу: определить максимальное число буферных регистров методом регрессивного анализа.

Машина думала недолго:

о б р а т и т е с ь к п е р в о м у п о к о л е н и ю

Этим она хотела сказать, что создана для более сложных задач, что она выше наших ничтожных проблем. И все наши последующие задачи машина высокомерно отвергала. Нам стало очень не по себе.

Тут подходит к оператору Петька Бобров.

– Разрешите, говорит, – решить животрепещущий вопрос?

– Валяй, – безнадежно махнул рукой оператор.

Петька сел за пульт и набрал:

«Имеется 20 пустых бутылок, из них 15 штук по 0.5 л. остальные по 0.75 л. Приемщик посуды соглашается их брать только по 10 копеек. Сходимся на том, что емкостью 0.5 по 10 копеек, а емкостью 0.75 по 15 копеек. Далее у трех бутылок сколото горлышко. Приемщик две забраковал, а одну не заметил, принял. Вопрос: хватит ли на бутылку «портвейна»?

И вдруг машина загудела. Начала мыслить! Закрутились бабины, замигали лампочки, что-то внутри тарахтело, скрежетало, ухало…

Потом мы заметили, что все эти звуки стали периодически повторяться, и из машины пошел дым.

– Зациклилась, – сказал оператор и выключил «Ренопс».

Мы победно переглянулись – мол, так-то, знай наших! Молодец Бобров, постоял за коллектив.

Смотрим, а Петька грустный стоит, прямо отчаивается.

– Мужики, говорит, – значит, не хватит. Одолжите, – говорит, – до зарплаты. Честно верну.

Ну, мы на радостях скинулись, одолжили ему и со смешочками, с улыбочками разошлись по отделам. Только профорг Люся задержалась

– Ты лучше, – говорит, – Бобров, на эти деньги книгу купи.

– Лады, – согласно кивнул Петя и рванул в магазин.

А машина у нас прижилась. Теперь мы с нею на равных.

ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ

Первое апреля, конечно, очень своеобразный праздник. В этот день каждый считает своим долгом поставить своего знакомого, родственника или просто первого встречного в глупое, комическое положение. Но на это никто не обижается, все смеются, и пострадавший думает: «Экий я доверчивый» – почесывает затылок и через минуту сам разыгрывает кого-нибудь подобным же образом.

В разные времена, естественно, были и разные розыгрыши.

Где-нибудь в мрачном средневековье первого апреля палач говорил: «Дай-ка я тебе руку отрублю» – а сам отрубал ногу.

В наше время розыгрыши стали тоньше, хотя неприятные последствия все-тики иногда бывают.

В прошлом году стал я свидетелем такого происшествия.

В автобус у Курского вокзала ввалился папаша: весь взмыленный, с двумя чемоданами и рюкзаком за плечами. Чемоданы он сбоку от кассы примостил и спрашивает, стоящих рядом студентов:

– Хлопцы, как билет-то получить, а то уж больно аппарат мудреный.

Те ему отвечают:

– Вы опустите вот сюда пять копеек, скажите свою фамилию и дергайте ручку вниз.

У папаши аж челюсть отвисла:

– И что сработает? – спросил он недоверчиво.