Жертвоприношение

– Смотрите, – сказал он и указал на кровавые отпечатки на подоконнике и на траве. Это были отпечатки лап. Лап грызуна. И что отличало их от следов обычной канализационной крысы, так это гигантский размер.

Все было реально. Бурый Дженкин был реален, Кезия Мэйсон и Йог-Сотот. В тот момент меня прошибла одна страшная мысль. Дэнни!

– Вы куда? – рявкнул Миллер, когда я, обогнув кровавую лужу, выскочил в коридор.

– Дом! Лиз забрала Дэнни! И я поспорю на что угодно, что Бурый Дженкин тоже там!

– О чем вы, черт возьми! Мы не можем просто… – Он в отчаянии окинул взглядом жуткую гостиную.

– Сержант, – взмолился я. – Пожалуйста.

20. Сад завтрашнего дня

Как только мы свернули на узкую дорожку, ведущую к Фортифут-хаусу, я сразу почувствовал: что-то не так. Несмотря на ясный теплый день небо над крышей дома было странного темного оттенка, какой бывает, если видеокамеру направить прямо на солнце.

Еще я почувствовал дрожь. Воздух вокруг искажался и подрагивал. А когда в поле зрения появился сам дом, я увидел похожее на мираж марево. Деревья, казалось, гнулись и извивались, а Фортифут-хаус словно парил над землей.

Миллер свернул на подъездную дорожку, выбрался из машины и захлопнул дверь.

– Будьте очень осторожны, – строго напутствовал он. – С технической точки зрения, мы преследуем предполагаемого убийцу, и я не должен рисковать жизнью гражданских лиц.

Фортифут-хаус издал громкий вибрирующий стон, будто это было не здание, а гигантский зверь – зверь, чья душа была измучена до предела. Ослепительные голубовато-белые огни замерцали в окнах верхнего этажа.

– Мне плевать на техническую точку зрения, – огрызнулся я. – Там мой сын.

Я попытался открыть входную дверь, но она оказалась заперта – или, скорее, слилась с рамой, словно это был цельный кусок дерева. Замок превратился в кусок латуни без замочной скважины. Каким-то сверхъестественным образом мы лишились доступа в дом.

Миллер уперся в перекладину и нанес по двери два или три сильных удара ногой, но та даже не погнулась.

– Бесполезно, – сказал я. – Она очень прочная.

– Давайте проверим кухонную дверь, – предложил Миллер. Он быстро взглянул на часы. – С минуты на минуту должно прибыть подкрепление.

Мы обошли вокруг дома. Весь сад был окутан странной лучистой тьмой. Дубы гнулись и трепетали на ветру, которого я даже не чувствовал. То и дело по кустам и клумбам пробегала рябь, словно на них накатывал внезапный порыв ветра. За деревьями тусклым свинцовым мерцанием переливалось море.

Мы пересекли террасу, и я проверил кухонную дверь. Как и входная, она была наглухо закрыта.

Миллер вытащил из кармана портативный телефон и произнес:

– Джордж? Где ты, черт возьми? Мне нужно две мобильных группы в Фортифут-хаус, и как можно быстрее.

Я услышал далекий раздраженный голос, говорящий что-то про «дорожные работы в Ласкомб-Вилидж». Миллер никак не отреагировал, но выражение его покрасневшего лица делало любое ругательство излишним.

– Что случилось? – спросил я. – Они едут или как?

– Едут, – процедил он себе под нос. Затем добавил: – Что насчет боковой двери? Может, можно войти через чулан? Должен же быть еще вход?

Очередной глубокий гул потряс Фортифут-хаус до фундамента. Теперь где-то в глубинах моего подсознания я слышал знакомое заунывное пение. Н-ггааа н-гггааа сотот н-ггааААА. Раздался треск, и кирпичи террасы под ногами стали покрываться рябью, будто под ними бегала гигантская многоножка. Я услышал, как затрещали в рамах оконные стекла, и с крыши посыпался град черепичных осколков.

– Дэнни! – закричал я. – Дэнни, ты там? Дэнни!

Заунывное пение продолжалось. Здание буквально ходило ходуном. С крыши сошла очередная черепичная лавина, и один из осколков ударил мне в плечо.

– Вы уверены, что Дэнни здесь? – крикнул Миллер.

– Я не знаю, где он. Лиз сказала, что хочет взять его на прогулку. Но теперь я уверен, что Лиз – это совсем не Лиз.

– Лиз это не Лиз? Что это значит?

– Она не человек. Своего рода древний дух. Не знаю. Если попытаться это объяснить, логики будет мало. Но эти духи пришли из доисторических времен… и вселялись в женщин, в одну за другой, на протяжении столетий. Ждали момента, когда смогут возродиться.

Миллер смерил меня взглядом, посмотрел на готовую обрушиться крышу Фортифут-хауса. Несколько ребристых плиток обвалились одна за другой, следом рухнул кусок известнякового подоконника. Если бы Миллер сам не видел, как дом дрожит, стонет и разрывает себя на части, думаю, он посчитал бы меня невменяемым. Но сейчас не было ни малейшего сомнения в том, что некая мощная и отчаянная сила сотрясает Фортифут-хаус. Не было сомнений и в том, что сила эта настолько зловещая, что выходит за рамки человеческого понимания. Если ее слуга убивал с таким кощунством, то на какие ужасы способна она сама?