Жертвоприношение [Гнездо ворона] (ЛП)

Вложив в последний бросок остаток сил, Кейн помчался к Гряде Ворона.

Надвигающаяся опасность не смогла заглушить усталости, наваливающейся на него при каждом шаге.

Клесст неожиданно остановилась и ухватилась за полу плаща Ионор.

— Мама, давай вернемся. Я устала.

— Идем, Клесст. Уже недалеко. Если не перестанешь ныть, я тебя отшлепаю.

Мама шлепала больно, к тому же девочка чувствовала, какая она сейчас злая.

— Мама, я боюсь этого места. Солдаты остались далеко позади.

— Я сказала, идем!

Ионор подала ей руку, потянула, а когда Клесст пошла, отпустила девочку. Она всегда старалась лишний раз не прикасаться к ребенку… Так было лучше.

— Мама, кажется, я знаю это место.

— Наверное. Ты часто здесь играла.

— Никогда я здесь не играла. Все дети обходят эту гряду, а я вообще не ухожу так далеко от дома.

Ионор решительно рвалась вперед, то и дело нетерпеливо замедляя шаг, чтобы девочка не отставала. Клесст не принадлежала ей. Она была ребенком Кейна частицей, отторгнутой от ее тела. Украденной. Ионор чувствовала себя изнасилованной, опозоренной и обворованной. Клесст не была ее дочерью, Ионор знала это с самого начала. Девочка была вроде раковой опухоли, привитой к ее телу Кейном, от которой Ионор избавилась… Почти избавилась… Девочка жила рядом с матерью. Если б Ионор любила ее, может, все сложилось бы иначе. Но любви не было никогда. Ионор испытывала перед Клесст не больше вины, чем перед опухолью, вырезанной и уничтоженной хирургом.

Через несколько минут все будет позади. Семь лет ненависти… Клест не почувствует боли. Не так, как…

— Мама, это выглядит, как то самое место из моего кошмара!

— Успокойся, Клесст.

— Нет, мама! Я узнала, это — то самое место. Около той большой скалы на вершине появляется черный пес, а за ним та черная фигура, — голос девочки звенел от страха.

Ионор нахмурилась. Она надеялась избежать физического контакта с ребенком — обойтись без насилия, хотя под плащом на всякий случай прятала приготовленный заранее моток веревки.

— Не бойся, Клесст. Когда мы подойдем к этому камню, ты увидишь, что нет там ни пса, ни его хозяина. И тогда ты избавишься от своих кошмаров.

— Я все-таки боюсь, — прошептала Клесст. Ее глаза округлились от страха.

— Пошли быстрее!

Клесст медленно шагнула вперед. Она не хотела сердить мать. Раньше она думала, что, если никогда не выводить Ионор из себя, мать забудет ту страшную вещь, которая случилась когда-то, — хоть девочка и не знала, что это было за преступление. Теперь она сомневалась в том, что такое когда-нибудь произойдет…

Ее совиные глаза разглядывали голую скалистую вершину. Ионор забыла — если вообще об этом знала, — как хорошо девочка видит в темноте.

— Мама! — закричала Клесст, вырываясь. — Я вижу их! Черного пса и его хозяина! Они ждут в тени больших камней, прямо перед нами. Пес тоже увидел меня! Разве ты не видишь, как горят его глазищи?

— Подойди ко мне, говорю! — рявкнула Ионор, доставая веревку. Судорожно пытаясь поймать девочку, она споткнулась о выступающий корень. — Сейчас же вернись! — закричала она, растянувшись на земле и глядя вслед убегающей дочери.

Для Клесст крик матери стал последней каплей, переполнившей чашу страха.

Девочка побежала назад, вниз по склону. Панический ужас прибавил ей сил.

Ионор окликнула дочь еще раз, а потом решила поберечь дыхание. Клесст не могла далеко убежать.

Малышка же мчалась вниз так быстро, как никогда в жизни не бегала. Топот ног за спиной становился все громче, и для нее мать, черный пес и его хозяин слились в единый гонящийся за ней по пятам кошмарный призрак.

Огромная нездоровая яблоня свесила ветви над дорогой. Последняя из погибшего сада, который рос когда-то на склоне, она словно протягивала к людям искривленные уродливые руки, взывая о помощи. Сладковатый дурман гниющих плодов разливался в ее тени, напоминая запах увядших цветов на кладбище. Яблоня напугала Клесст еще по пути наверх, когда несколько минут назад они вместе с матерью прошли мимо.

А сейчас ее нога поскользнулась на гнилом яблоке. Клесст пискнула и упала на покрытую падалицей землю. Удар вышиб воздух из ее легких, и она не смогла даже закричать…

Она отчаянно попыталась подняться на ноги и убежать. Поздно. Холодная рука Ионор схватила девочку за растрепанные от бега волосы. Не дав Клесст перевести дыхание, мать рывком поставила ее на ноги, а потом больно ударила по лицу.

— Я тебе покажу, как не слушаться!

Она тяжело дышала. Схватив девочку за запястья, она стала неловко связывать ее руки веревкой.

Онемевшая Клесст смотрела, как веревка впивается ей в запястья, от страха не понимая, что происходит. Может, мать хочет ее выпороть?

Загрохотали чьи-то шаги, а потом к тени от кривой яблони присоединилась еще одна.

«Это тот человек в черном, — подумала Клесст. — Он пришел со своим псом. Мать отдаст меня им…»

— Кейн! — пробормотала Ионор, отскочив от девочки.

Глаза Кейна яростно сверкали.

Арбалет дернулся в его руках.