Жертвоприношения не будет

— Мушиным? — возмутился лютнист.

Ho Конан уже удалился, шагая широким шагом и вдыхая свежий воздух полной грудью.

* * *

Очевидно, Грифи был сердит на своего друга, потому что весь день избегал Конана и всячески уклонялся от разговоров с ним. Хозяин усадьбы даже не вышел к обеду, объявив слугам, что намерен перекусить у себя в кабинете, за чтением редкого манускрипта. Он, дескать, отыскал весьма любопытный текст и намерен посвятить остаток дня изучению его.

В конце концов Конану надоело ждать приятеля для откровенного разговора. Не слишком-то киммериец нуждался в откровениях Грифи, если уж говорить честно. Кое-что было Конану ясно и без всяких рассказов. Оставалось прояснить одну-две детали, а вот их Грифи вполне может не знать. Так что полагаться следовало лишь на собственную сообразительность да еще на свои наблюдения.

Конан удобно устроился в отведенной ему комнате и погрузился в размышления. Снова и снова перебирал он в мыслях впечатления последних дней: болото, подземная река, чудовище, живущее в глубине болот, двое коварных пастухов, странно устроенная купальня, малютка-жена Грифи, злобный и коварный Джемал, претендующий на Зеленые Пастбища…

Все это было каким-то образом связано между собой. Осталось только правильно проследить все связи, а затем — лишь обрезать ниточку в нужном месте.

Занимаясь умственными построениями, Конан незаметно погрузился в сладкую дремоту. Он ожидал скорого появления Жасмин. Поэтому ощутив в комнате женское присутствие — по легкому нежному запаху благовоний, по слабому дуновению ветерка, поднятому развевающимися одеждами, по шелковистому прикосновению волос, — Конан радостно зарычал и сжал тонкий стан в объятиях.

Женщина пискнула и попыталась высвободиться, но Конан, посмеиваясь, лишь целовал ее волосы.

— Как хорошо, что ты пришла! — сказал он наконец и взял ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя и рассмотреть получше. И тут же прикусил губу от смущения.

В его объятиях очутилась вовсе не Жасмин, как надеялся киммериец, а госпожа Джавис, крохотная жена Грифи.

— Ну, — сказал Конан спокойным, ровным тоном, — надеюсь, сударыня, вы объясните мне, что все это значит!

Джавис моргнула, удивленная подобным обращением. Затем она вспомнила о том, что является хозяйкой этого дома, госпожой, и возмущенно воскликнула:

— Как вы смеете!

— Не перебивайте! — сказал Конан все тем же надменным голосом. — Объяснитесь, иначе я разбужу весь дом!

У Джавис задрожали губы — она готова была заплакать, и Конану вдруг стало ее жаль.

— Да будет вам, — сказал он примирительно. — Я не хотел ни напугать вас, ни обидеть. Честно говоря, я принял вас за другую.

— Так вы кого-то ждете? Мне, в таком случае, лучше уйти!

— Нет. — Конан задержал ее, схватив за руку. — Я назначил встречу вашей служанке, Жасмин. Она чудесная девушка и, как мне показалось сегодня днем, мы поладили. Но это может подождать. Вы пришли, чтобы рассказать мне кое-что, а это гораздо важнее.

— Да. — Она помедлила, а затем проговорила, словно решившись на что-то важное: — Я могу увидеть шкуру этого чудовища?

— Разумеется.

Конан вытащил из-под ковра шкуру и разложил ее перед хозяйкой. Маленькая женщина внимательно уставилась на оболочку чудовища. Она прикоснулась к шероховатой коже, дотронулась до перепонок на лапах, до головы. Дрожь пробежала по ее телу, и она, вскрикнув, спрягалась на груди у Конана.

— Не нужно бояться, — сказал варвар ласково и провел ладонью по ее волосам. — Это ведь всего лишь сброшенная кожа.

— Оно придет за мной, — прошептала молодая женщина. — Я это знаю… Мне снилось нечто похожее.

— Снилось? — Конан нахмурился. Обычно он не доверял снам, но не в подобных случаях. — А что вам снилось? Расскажите! Мне вы можете рассказать.

Она слабо улыбнулась.

— Я не говорила об этом даже моему господину Грифи.

— Но я ведь не ваш господин Грифи, а всего-навсего Конан, — заявил киммериец. — Ваш друг. Можете закрыть глаза и считать меня своим родственником, если хотите.

Она с благодарностью посмотрела на него.

— Вам, наверное, уже говорили, что моя мать была из древнего народа, жившего в Вендии. Никто не знает, откуда произошел этот народ, и почему он вымирает. Но в те зимы, когда это племя еще процветало, люди поклонялись древнему божеству. В отличие от многих богов Хайбории, это божество во плоти обитало среди своих почитателей. Оно помогало женщинам рожать, а мужчинам — убивать дичь, но за это требовало жертвоприношений. Каждый год ему отдавали юную девушку, и никто не знал, что с нею потом происходило.

Я не знаю, какой облик имело божество народа моей матери, но думаю, что оно напоминало огромную саламандру. — Молодая женщина показала на трофей Копана. — Я полагаю так потому, что именно это начало являться в моих снах. И я верю, что сны эти насылает мне моя мать, которая боится за мою жизнь, а может быть, и призывает меня отринуть страх и отдаться в качестве жертвы божеству моего народа.