Жертвуя королевой

— Если тебе так удобно, можешь считать так, — равнодушно ответил он, не поворачиваясь ко мне.

Меня всю трясло, я хотела вцепиться когтями ему в лицо, выцарапать эти его синие глаза. Я ждала объяснений.

— Имей совесть, объяснись, — сказала я уже чуть тише. — Разве я сделала что-то такое, за что можно меня так отшвыривать?

Он все также смотрел в окно, не поворачиваясь ко мне. Я ждала. Ждала и молилась, что он сейчас встанет, обнимет, прижмет меня к себе и скажет: «Моя Лора, моя крепость, моя нежность, моя сила и моя слабость, я так люблю тебя, мечта моя, ты вся моя жизнь».

Скажет, и я проснусь. Проснусь и отступит это кошмарное сновидение. Я все еще не верила, что это реальность. И в этой реальности, мой Макс, мой любимый Макс, без которого я не представляю своей жизни, может поступить так, как он сейчас поступает.

— Пошла вон, — отрезал Макс.

У меня подкосились колени. Я знала, что когда он говорит таким тоном, когда он произносит что-то подобное, значит, все решения уже приняты. А если Макс Рихтер принял решение, ничто не может его поколебать. Даже я — та, что еще вчера была для него «его нежностью… его жизнью».

Я больше не могла здесь находиться. Мне не хватало воздуха. Я тонула, я задыхалась, я захлебывалась кровью, хлеставшей из моего разодранного сердца. Я не знала, что буду делать, когда выйду за дверь.

Не знала, как мне справиться, я хотела лечь и умереть, только бы не чувствовать этой боли, только бы не видеть больше ничего, только бы не думать, не существовать, не быть!

Я развернулась и вышла за дверь. У меня не было даже сил как следует хлопнуть этой проклятой дверью. Как только дверь закрылась, я сползла по стене, и сидя на корточках, закрыла лицом ладони.

Игла дурного предчувствия, засевшая в сердце еще с утра, наконец растворилась. Предчувствие сработало. Я не могла плакать. Только комок стоял в горле.

Я была уничтожена. От меня не осталось ничего. Потому что ничего моего не было. Я строила себя все эти годы для него. Это агентство. Эта идеальная я. А он отшвырнул одним махом. И меня не стало. Что же было моего в моей жизни?

Я подумала о моей Лиличке. Теперь только о моей Лиличке. «Что же нам теперь делать», — прошептала я, и в этот момент из кабинета вышел Макс.

Он прошел мимо меня, не задержавшись ни на секунду. Ничего не спросил, ничего не сказал. Я посмотрела ему вслед и взмолилась про себя: «Обернись, посмотри на меня, Макс. Пожалуйста, посмотри на меня, посмотри, что ты сделал».

Он не обернулся и не сбавил шага. Я видела, как уходит мой любимый и вместе с ним из моей жизни уходило все, что я так в ней ценила.

Я никак не могла подняться на ноги и просидела так минут десять, не меньше. Единственная мысль, которая еще держала меня в сознании и не давала сойти с ума — мысль о дочери.

Да жизнь моя еще не лишилась смысла. У меня есть причины, чтобы встать сейчас на ноги, я должна была найти в себе силы.

Как объяснить дочери, которая обожала своего отца, что он оставил нас, я не могла придумать. Я думала сказать ей, что он умер, но не была уверена, что Макс оборвет все связи с дочерью, как он сейчас сделал со мной.

Теперь осталась только дочь. Безусловно, самое важное, что у меня было. «Неужели и с ней он может так поступить?», — думала я.

Я наконец поднялась на ноги. Поправила юбку и отправилась к выходу.

Выйдя из здания, я снова посмотрела в синее безразличное небо. То самое небо, в которое смотрела еще недавно совсем с другим ощущением. Да, что там — с другим ощущением, другая я смотрела в то небо, которое было так прекрасно оттого, что напоминало его глаза.

Теперь я ненавидела это огромное, чужое, холодное небо. За то, что оно так напоминает его глаза.

Глава 2. Истерика

Мне говорили о любви, как о чем-то, что надо беречь, над чем надо работать. Потому что сама по себе любовь не выживает в нашем жестоком, равнодушном мире. На разного рода тренингах и курсах говорили, что если ты будешь любить себя, то и тебя будут любить. Говорили, что если ты будешь достойной любви, то любовь мимо не пройдет. Я из всего этого вынесла одно: любовь — еще одно достижение. И раз уж мне она упала в руки даром, мне надо бежать в десять раз быстрее, чтобы оставаться в любви.

Они все думают, что я сильная. Макс называет меня королевой. Но я постоянно бегу в десять раз быстрее положенного. Порой я не могла встать по утрам, потому что не хотела вновь бежать. Хотела надеть уродские штаны, взять кисть и, не думая о времени, о плане достижений на год вперед, врубить музыку на полную катушку и малевать на огромном холсте. Забыв, что я жена, что я мать, что я арт-директор и у меня встречи, встречи, встречи. Я рисовала всегда лица, в глазах которых отражались другие лица. Теперь лица только вокруг меня, а не на моих холстах.

Потому что ничто не получается без жертв. И если на твою долю выпала любовь — стань ее достойной. Выбери себя или любовь.

Я шла в первый корпус — в свой кабинет, не видя ничего и никого вокруг. В голове звенело только брошенное Максом: «Пошла вон».