Жертвуя счастьем

Закатав рукава рубашки, Кресуэлл взял с верстака небольшую доску, а затем снял со стены одну из многочисленных пил, висевших на крючках.

— Так в чем заключается твое дело ко мне? Оно связано с женщиной, к которой ты собрался посвататься? — спросил Кресуэлл, поглядывая на друга снизу вверх.

— Шарлотта вернулась.

Пила, зубья которой едва коснулись края деревянной доски, мгновенно замерла в руке Кресуэлла, и он медленно положил ее на верстак.

— Шарлотта? — сдавленным голосом спросил Кресуэлл.

Алекс кивнул, вспомнив то состояние, в которое пришел сам, когда неожиданно увидел в холле Радерфорд-Мэнора только что приехавшую Шарлотту. Тогда он несколько минут находился в полном замешательстве. Сначала его охватила безумная радость, а затем она сменилась яростью.

— Да, Шарлотта. И она вернулась не одна, а с четырехлетним сыном Николасом, моим сыном.

Глаза Кресуэлла стали круглыми от изумления. Он, слегка пошатываясь, медленно поднялся на ноги.

— Что ты сказал?

— Ты бы лучше снова сел, — посоветовал ему Алекс, кивнув на опустевший деревянный табурет.

— Нет, мне так удобнее разговаривать, — возразил Кресуэлл.

Через пять минут Кресуэлл был уже в курсе последних событий.

— А она сказала тебе, почему уехала? — спросил еще не отошедший от потрясения Кресуэлл и провел рукой по темным волосам.

— Ее объяснения ничего не изменят.

Кресуэлл удивленно заморгал.

— Почему, черт возьми? Ты хочешь сказать, что ничего не желаешь знать о причинах, заставивших ее поступить так, а не иначе?

— Я хочу сказать, что упущенного времени не вернешь. Она лишила меня общения с сыном, и это нельзя изменить никакими объяснениями. Неужели мою позицию так трудно понять?

— И все же мне хотелось бы знать, какие причины заставили Шарлотту уехать из дома. Мне кажется, что это важно, и я уверен, Элизабет придерживается того же мнения.

Однако Алекс пропустил замечание друга мимо ушей.

— Так ты подпишешь документы? — нетерпеливо спросил он.

Кресуэлл помолчал, глядя на него в упор.

— У тебя есть чувства к ней? — внезапно спросил он, нарушая молчание.

Алекс замотал головой.

— Ты уверен?

Кресуэлл буравил Алекса испытующим взглядом.

— Как ты можешь задавать подобные вопросы, зная, что сделала со мной Шарлотта?

— Не забывай, что все это происходило на моих глазах. Я прекрасно помню твое состояние.

Алекс вздохнул:

— Это было давно.

Ему не хотелось копаться в прошлом. Он преодолел его и больше не желал к нему возвращаться. Зачем Кресуэлл ворошит былые события?

— Господи, старина, да ты…

— Черт возьми! Ты можешь оставить меня в покое? — взорвался Алекс. — Если хочешь знать, то, когда я впервые увидел сына, мне хотелось свернуть ей шею!

Нет, он не мог и не желал ничего чувствовать к ней!

— И, несмотря на неприязнь к Шарлотте, ты готов жениться на ней?

Алексу не нравился проницательный взгляд друга. Его раздражало, что Кресуэлл слишком хорошо знает его. Во всяком случае, считает, что знает.

— Я делаю это ради сына. Разве ты на моем месте не поступил бы так же?

Кресуэлл выпрямился, и теперь его сине-зеленые глаза оказались на уровне глаз Алекса.

— Пожалуй, поступил бы, — согласился он.

— Значит, ты выполнишь мою просьбу?

— Выполню. Я сделаю это ради твоего сына. — Его губы скривились в усмешку. — Если бы не вы с Радерфордом, мы с Элизабет, пожалуй, так и не поженились бы. Поэтому я перед тобой в долгу.

Алекс слабо улыбнулся:

— Какие могут быть долги перед друзьями?

Глава 9

Алекс наведался к Шарлотте только через два дня. Честно говоря, она была в недоумении от того, что он так долго не приходил. Ей казалось, что Алекс игнорирует сына, несмотря на угрозы забрать его.

В последнее время она часто смотрела из окна на подъездную дорожку, ожидая появления Алекса. Шарлотта страшилась его визита и одновременно с нетерпением ждала его. Алекс вошел в ее мысли, его образ постоянно преследовал Шарлотту. Она чувствовала себя глубоко несчастной из-за неопределенности своего будущего.

К счастью, удрученное настроение матери не передалось Николасу. Сынишка чувствовал себя превосходно, он целыми днями играл и бегал наперегонки со своими кузинами и кузеном. Но Шарлотта знала, что скоро придет время, когда ей придется рассказать ему об Алексе, об их родственных связях. И это будет нелегкий разговор, по крайней мере, для нее. Николасу было всего лишь четыре года, но он, как и большинство детей, умел задавать трудные вопросы.

«Мама, а у меня есть папа?» — это Николас спросил в три года.

Шарлотта сначала подумала, что ей следует сказать ему правду. Но разве могла она это сделать, выдавая себя за вдову? Ей было мучительно трудно общаться с сыном на эту тему. Одно дело лгать о вымышленном муже, который якобы скончался, а другое — говорить ребенку, что его отец умер. Взвесив все, Шарлотта сказала сыну, что его отец живет очень далеко, поэтому не может наведываться к ним.

Николас сначала задумчиво нахмурился, но через минуту он уже улыбался, а вскоре, видимо, забыл об этом разговоре.

Во всяком случае, через шесть месяцев он с детской наивностью спросил Лукаса, не мог бы он стать его отцом.