Жертвы Ялты

«Вчера на обеде в беседе с маршалом Сталиным был затронут вопрос о русских войсках, находящихся у нас в Англии. Маршал сказал, что был бы чрезвычайно признателен, если бы можно было устроить их возвращение в СССР. Я сказал, что мы с радостью сделаем все, чтобы помочь, и что, несмотря на большие трудности с транспортом, мы сейчас рассматриваем возможность их отправки на родину, решая попутно проблемы транспорта и эскорта. Маршал повторил, что был бы очень обязан нам, если бы мы могли организовать для него это дело. Я ответил, что он может в том не сомневаться и что мы сделаем все возможное, чтобы помочь. Со своей стороны я высказал уверенность, что его правительство сделает все, чтобы помочь нашим пленным в Германии, когда и если Красная Армия дойдет до немецких лагерей, где они содержатся. Маршал сказал, что, конечно, это будет сделано, он лично проследит за этим. Он дал мне слово, что о наших людях будет проявлена максимальная забота. Я думаю, что в свете этого разговора было бы крайне неразумно пытаться связывать перевозку русских на родину с вопросом о наших пленных. Мы должны все обеспечить, и когда мы окончательно сообщим русским о мерах, которые мы можем предпринять, нам следует напомнить им о том, что сказал мне маршал Сталин насчет отношения к нашим людям».

Вот так, в мгновение ока, во время обеда, был решен вопрос о русских военнопленных. Государственные мужи смеялись, пили и болтали за праздничным столом до самого рассвета. Когда на другой день Иден, усталый, но счастливый, поднялся с кровати, время близилось к полудню. Вечером он отправил приведенную выше восторженную телеграмму сэру Сарженту. Она случайно пересеклась со встречной телеграммой от Саржента, который, словно неким телепатическим образом предугадав точку зрения Идена, рекомендовал отказаться от каких бы то ни было условий «из тактических соображений — чтобы разрядить враждебную атмосферу».

Постоянный заместитель министра сэр Александр Кадоган писал, что вся неловкая ситуация «была снята в высшей степени удовлетворительным заверением, которое мой министр получил от маршала Сталина». Английский Комитет начальников штабов получил приказ приступить к созданию условий для скорейшей репатриации русских пленных, и через четыре дня Кадогану сообщили, что к 23 октября будут готовы два военных транспортных судна.

Иден был убежден, что сталинские заверения исключают какие бы то ни было условия с английской стороны. Он отказался и от мысли ответить на обвинения, выдвинутые в «грубой записке» Гусева, поскольку это может «вновь привести к спорам». Сотрудник военного министерства Бовендшен так сформулировал новую позицию англичан:

а) Репатриация продолжается.

б) Никаких грубых записок посольству.

в) Никаких распоряжений насчет «Акта» (о союзных вооруженных силах), пока нас не попросит МИД.

16 октября, в 4.30, Иден, встретившись в Кремле с Молотовым, заявил, что англичанами обеспечены условия для репатриации первых 11 тысяч советских граждан; остальные будут доставлены в СССР при первой же возможности. Молотов выразил свою благодарность и тут же перешел к пункту, который очень беспокоил советских руководителей.

Считает ли правительство его величества, что все советские граждане без исключения должны быть возвращены в Россию как можно скорее?

Иден ответил, что да и что для этого выделены корабли.

Молотов сказал, что для него это принципиальный вопрос. Пока что он не получил ответа от английского правительства.

Иден ответил, что у него нет никаких сомнений на этот счет…