Жертвы Ялты

1. Всякую попытку сопротивления пресекать любыми методами, вплоть до применения оружия и стрельбы на поражение.

2. Всякая попытка офицеров совершить самоубийство должна быть пресечена, если это не связано с опасностью для наших солдат. Если же имеется малейшая опасность такого рода, препятствовать самоубийству не следует.

Заняв позиции, офицеры в нетерпении стали ожидать прибытия казаков. Первым прибыл в машине генерал Доманов, только что выслушавший сообщение Мессона. Его вместе с Бутлеровым отвели в барак за оградой, выставив охрану *432. Через полчаса появилась первая колонна. На двух грузовиках прибыли 125 кавказских офицеров. Впереди в открытом автомобиле ехал Султан-Гирей Клыч в форме офицера царской армии *433. С ними обошлись так же, как с казаками: сказали о конференции в Деллахе и потребовали, чтобы он выехал первым. О решении британских властей ему объявил полковник Олдинг-Сми из 5-го Баффского полка и прямым ходом отправил Султан Тирея с его офицерами в Шпитталь.

После прибытия кавказцев машины пошли сплошным потоком. Одним из первых приехал генерал Краснов, которому помог выйти из машины генерал Семен Краснов *434. Все грузовики обыскивали на предмет наличия оружия, а офицер разведки 36-й бригады сверял имена по имевшемуся у него списку. Это сильно замедляло процедуру, и полковник Брайар решил на свой страх и риск сократить проверку, чтобы успеть до темноты загнать казаков в бараки. Затем он пошел к Доманову и объявил, что казаки и кавказцы проведут ночь в лагере и он, Доманов, по-прежнему отвечает за дисциплину своих офицеров. Утром, в 7:30–8:30, их построят в группы по 500 человек и объяснят, что с ними будет дальше.

Доманов пообещал «сделать все, чтобы выполнить инструкции». Эта реплика, по мнению Бетелла, говорит о посвященности Доманова в планы англичан *435и о том, что Доманов был в сговоре с англичанами и способствовал репатриации казаков в СССР *436. Вымысел этот получил хождение и среди части казаков. Почему — ясно само собой: людям свойственно искать «козла отпущения», дабы свалить на него свои невзгоды и несчастья. Но повторять этот домысел здесь значило бы нанести оскорбление светлой памяти генерала Доманова. Что англичане вконец изолгались, внушая казакам несбыточные надежды, — это уже не тайна. Но с какой стати им было посвящать генерала Доманова в свои планы, которые они с таким тщанием скрывали от казаков? Если Доманов и мог предлагать свои услуги англичанам, то либо майору Дэвису, либо подполковнику Малколму. Вполне естественно, ни тот, ни другой теперь ничего подобного не припоминают, как, впрочем, и их непосредственный начальник в то время бригадир (ныне генерал) Мессон.

После разговора с Брайаром Доманов пошел к своим офицерам и, запинаясь, коротко и сбивчиво пересказал им то, что услышал от Мессона и Брайара. Для большинства это известие прозвучало смертным приговором. От себя Доманов почти ничего не добавил, он производил впечатление совершенно раздавленного человека. Быть может, смехотворная выдумка насчет его тайного сговора с англичанами отчасти вызвана тем, что после совещания в Лиенце, на котором он сообщил офицерам приказ о «конференции», и вплоть до этой страшной минуты никто из казаков его не видел. Нетрудно представить себе, какие дикие вымыслы могли зародиться у тех, кому выпала на долю столь страшная судьба.

Услышав о репатриации, многие в панике начали срывать знаки различия, пытались избавиться от мундиров и черкесок, выбрасывали документы, которые могли бы засвидетельствовать в НКВД их чины. Офицеры хорошо понимали, что им-то предстоят самые жестокие испытания. Понимали это и англичане — и потому приняли тщательные меры по предотвращению побегов, составили список офицеров (для рядового состава список не заводился) *437. Пораженные обманом англичан, казаки принялись искать виновных. Совершенно очевидно, что их предали, но кто именно? Уважение казаков к англичанам было столь велико, что многие не сомневались: измена возникла в их собственных рядах *438.

Генерал Краснов утихомирил спорщиков, сказав, что если их действительно ждет выдача на смерть у большевиков, то по крайней мере они могут с достоинством принять свою судьбу. В одном только он упрекнул Доманова: атаман мог бы, по меньшей мере, попытаться проверить подлинность приказа англичан о конференции.