Жертвы Ялты

Отношение голландцев к репатриации было сходно с бельгийской позицией *905. Ответственность за операции в Норвегии, Дании, Германии, Австрии и Италии несут союзные силы освобождения и оккупационные войска. А вот Финляндия — это особая статья. Советские успехи на Восточном фронте заставили финнов принять условия, навязанные им СССР в соглашении о прекращении огня 19 сентября 1944 года. В Хельсинки была создана Союзная контрольная комиссия. Она, как и следовало ожидать, в основном представляла собой рупор для советских угроз и требований, противостоять которым финны были не в состоянии. В лагерях на территории страны находилось несколько тысяч русских пленных, Советы потребовали их выдачи, и финнам оставалось только подчиниться. Когда в лагерях стало известно о выдаче, несколько сотен человек бежали, предпочтя возвращению на родину бродяжничество в сосновых лесах. Дело происходило в ноябре, но даже суровая зима не останавливала беглецов *906. Важно отметить, что это были просто военнопленные, никак не связанные ни с немецкой армией, ни с власовским движением и не работавшие на военных противников своей страны. Одного этого примера хватило бы для опровержения довода, будто русские боялись возвращаться на родину, поскольку сотрудничали с врагом и знали за собой эту вину. Даже те, кого никак нельзя было заподозрить в связях с врагом, решались на самые отчаянные поступки, чтобы избежать репатриации.

Кроме того, Советы потребовали — и получили — целый ряд старых русских эмигрантов, имевших финские либо нансеновские паспорта, так что советскому правительству вновь представилась возможность свести старые счеты. Бывший царский генерал Северин Добровольский был казнен в Москве через несколько месяцев после выдачи. Степан Петриченко, возглавлявший в 1921 году Кронштадтское восстание, умер в советской тюрьме через два года после выдачи *907. И все же, хотя советским властям в Финляндии помогали финские «квислинги», вряд ли было бы справедливо слишком сурово винить народ и правительство страны, фактически находившейся на положении оккупированного государства.

Швейцария

Нейтральная Швейцария была в совершенно другой ситуации. Все эти годы страна являлась пристанищем беженцев из оккупированной нацистами Европы, и беглые пленные из разных стран пытались перейти её границу, чтобы продолжать борьбу либо быть интернированными в относительно комфортабельных условиях. Среди них было немало русских. Уже в марте 1942 года англичанам стало известно, что целый ряд русских благополучно проник в страну, и МИД изыскивал способы помочь им. Как ни странно, советское правительство выделило фонды для оказания помощи интернированным в Швейцарии русским *908, — возможно, опасаясь, что иначе союзники и нейтральные наблюдатели увидят, в каких ужасающих условиях содержатся заключенные лагерей. А может быть, Советы надеялись таким образом выманить пленных из Швейцарии, поскольку швейцарская традиция нейтралитета и предоставления убежища исключала возможность насильственной выдачи.

После высадки союзников во Франции и последовавшего затем открытия франко-швейцарской границы 804 русских ушли во Францию и добрались до Марселя, откуда им предстояло отправиться в СССР. Советский представитель по репатриации в Париже Черняк сумел убедить их, что в победившем Советском Союзе их ждет светлое будущее. Но вторая группа из Швейцарии — 500 человек — этим россказням не поверила и ехать на родину отказалась *909.

В последние месяцы войны многим русским удалось, воспользовавшись неразберихой на немецких фронтах и созданием власовской армии, пробраться в Швейцарию. Рассказывают о переходе границы целой русской части, в которой было много эмигрантов, под командованием полковника Соболева. Часть эта была разоружена и интернирована *910. К концу войны на территории Швейцарии находилось около 9 тысяч русских. По своему обыкновению, советское правительство выдвинуло ряд резких обвинений: швейцарцы, де, избивают невинных пленных и передают их в руки гестапо. Основанием для этих нелепых обвинений послужил, вероятно, эпизод, когда швейцарские часовые не совсем вежливо обошлись с пьяными русскими *911.

Вскоре в Швейцарии развернула работу репатриационная комиссия под руководством генерала Драгуна. Здесь, как и повсюду, с переменным успехом применялись обычные методы кнута и пряника. В сентябре в британскую миссию в Берне пришло письмо от некоего Ивана Клименко, находившегося в лагере во Фрибурге. По его словам, многие советские граждане понимали, что возвращаться нельзя, но на них оказывалось постоянное и все возрастающее давление со стороны советской военной делегации. В письме Клименко выразил надежду, что Швейцария не откажется от своей старинной традиции предоставления политического убежища и что союзники используют свое влияние во имя тех высоких идеалов, за которые они воевали в этой войне *912.