Жертвы обстоятельств

— Одни упреки, нет, чтобы посочувствовать… Хорошо, что хоть ты не в «охотничьем» режиме, — вздохнула я. Что-то мягкое щекотало спину. Ощущения подсказывали, что это один из вездесущих локонов Дэриэлла забился мне за шиворот. — А то мне бы приснилось, что я — средневековая ведьма, которую на костре жгут.

Ксиль расхохотался самым бессовестным образом. Кровать так затряслась, что Дэриэлл, устоявший перед моим воплем, недовольно заворочался и проснулся.

— Dess… — протяжно зевнул целитель. — Что здесь происходит? Уже утро? Ох, Нэй, прости, — он осознал наше интересное положение и попытался убрать руку с талии — я из непонятного чувства вредности не позволила — и дезертировать к стенке. Не вышло — мы и так лежали к ней вплотную. — Я во сне, машинально, — забормотал он.

Я ужасно пожалела о том, что не могу повернуться и разглядеть выражение его лица.

«Трогательно краснеет, — тут же наябедничал Максимилиан, продолжая довольно жмуриться и изображать ленивого и ни к чему непричастного кота. — А глазки такие сонные… Так бы и съел».

«Глазки?» — слабо удивилась я изменившимся пристрастиям Ксиля.

«Самого Дэйра, — поперхнулся смешком князь, и во взгляде у него появилось что-то странное. — Или искусал хотя бы… Не больно. Запустил бы зубы в эту беззащитную шею, вдохнул медовый запах, поймал бы языком соленые капли… — Максимилиан медленно облизнулся, а под одеялом вдруг стало жарче. — У аллийской крови совсем другой вкус…»

Ксиля уже откровенно несло. Заигрался в упыря, птенчик наш… Я хмыкнула и попыталась перевести все в шутку:

«Лучше, чем у меня?»

«Ну что ты, — серьезно успокоил меня князь. — Ты все равно самая… вкусная».

Отчего-то это прозвучало, как «самая любимая», и бутербродом я себя не почувствовала.

Хотя, наверное, обижаться надо было. Сравнивать возлюбленных с едой… Фи. Но, кажется, Ксиль имел в виду нечто иное. Голода в его голосе не было — было странное тянущее предвкушение, предчувствие удовольствия. Неправильного, но притягательного.

Максимилиан усмехнулся.

«Наслаждаться кровью и эмоциями близкого существа — для шакаи-ар очень личный контакт. Это не просто трапеза. Это как… Гм, — он внезапно смешался. — Ты еще слишком маленькая, чтобы понимать».

Я мысленно показала ему язык в ответ на «маленькую» и все-таки извернулась так, чтобы видеть лицо Дэйра, хотя бы искоса.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Доброе, — эхом откликнулся Дэриэлл. Никакого стыдливого румянца я у него не заметила — то ли Ксиль себе что-то навоображал, то ли целитель уже успел справиться со смущением. Взгляд у Дэриэлла был задумчивым и нежным; челка слегка завивалась, как от влажности. — Хорошо спалось?

— Замечательно, — искренне откликнулась я. — Только под утро какая-то ерунда прикошмарилась, ну, это ничего. А тебе как спалось?

— Чудесно, — в тон мне ответил целитель и вдруг улыбнулся, чуть-чуть опуская ресницы — точь-в-точь как Ксиль: — Дивные сны и дивное пробуждение — с невестой в объятиях.

Кольцо под футболкой ощутимо потяжелело. Стало до жути неловко. Я вдруг как-то разом осознала, что меня обнимает взрослый мужчина. Ксиль со всеми его собственническими замашками ощущался, как кот — ну, спит, нагло растянувшись на хозяйке, ну, сопит себе… При этом обнимать его — все равно, что тискать мягкую игрушку. Он сам воспринимает это так, и его мироощущение передается другим…

А Дэйр чувствовал себя именно так, как сказал.

В постели.

С девушкой.

Со мной.

К щекам прилила кровь.

— Пойду умываться, — смущенно пробормотала я, пытаясь выпутаться из чужих рук и ног. Надо будет завернуться в одно из одеял, когда пойду в ванную — наверняка в холле опять мороз…

«Заодно и вместо халата сойдет», — мелькнула стыдливая мыслишка.

Всякая ерунда, вроде футболки на голое тело, по поводу которой я совершенно не заморачивалась, ночуя с Ксилем в обнимку, вдруг обернулась Очень Важными Деталями. Если Дэйр действительно воспринимает ситуацию так серьезно, то лучше отговорить князя от совместных ночевок. Раздобудем где-нибудь раскладушку, или эту кровать раздвинем, или протопим вторую комнату…

Я зыркнула из-под ресниц. Взгляд у Ксиля был до отвращения понимающим.

— Пустите, — тихо сказала я.

Дэриэлл без возражений, но с запинкой — будто бы сожалел об этом — убрал руку. А Ксиль вдруг изогнул бледные губы в невозможной, дразнящей улыбке. Синие глаза потемнели, словно небо грозой налилось.

— Пустить? Ты торопишься? — томно выдохнул он, склоняясь к моему лицу.

Я инстинктивно отпрянула — в защищающие объятия Дэриэлла. Тот повернулся, словно пытаясь защитить, спрятать меня — собой. Но не успел… А Максимилиан стремительно, хищно скользнул, накрывая нас обоих своим телом, прижимая так, что не вдохнуть…

Его кожа медленно теплела, будто внутри разгорался костер. Меня начало мелко потряхивать. Дыхание Дэйра шевелило волосы на затылке — прерывистое и слабое.

Жар со всех сторон, как на костре. Но почему-то совсем не страшно.

— Горячо? — вкрадчиво спросил Максимилиан. Голову повело. — А знаешь, почему?