Жертвы полярной ночи

С одной стороны, Марию немного раздражало, что полиция решила осмотреть квартиру ее сестры только спустя семь дней после пропажи, с другой — опер, который вел дело, Кирилл Смирнов, производил впечатление порядочного и неравнодушного человека, и это ей импонировало.

«К черту этот город, надо начинать жизнь заново», — решила девушка. Она здесь родилась и выросла, все эти дома и улицы были ей знакомы, привычны, стали фоном, пейзажем, на котором проходила ее жизнь. И теперь из этого пейзажа будто ржавыми ножницами вырезали ее сестру, оставив пустоту и фантомную боль.

Мария поежилась. Из головы не шли слова экстрасенса, что Света жива, а значит, нуждается в помощи. Она не могла бросить все и уехать, оставив ее. Она сделала бы все что угодно, чтобы помочь ей. И не могла успокоиться, зная, что сестра в беде.

Все эти дни эмоциональные качели швыряли девушку из апатии в нездоровую суету, не давая ни секунды покоя, выматывая и выжигая изнутри. Она пыталась отвлечься напряженной работой, встречами с мамой и друзьями, но всегда возвращалась либо в давящую безысходность, либо в бесполезную, болезненную активность.

Показавшийся в конце дома свет фар вытащил Марию из ямы самокопания. Из припарковавшейся у подъезда машины вылез мужчина и подошел к ней.

— Здравствуйте, Мария. — Его голос был спокойным и умиротворяющим. — Вы не замерзли здесь?

Девушка покачала головой.

— Здравствуйте, Кирилл. Все в порядке, я только подошла. Пойдемте в дом.

Они поднялись по темной лестнице и, подсвечивая замок телефоном, открыли его и вошли в квартиру Светланы Тимофеевой.

Мария включила свет. Все вещи были на своих местах, ничего не изменилось с ее прошлого визита.

Кирилл разулся, снял куртку и начал осматривать помещение, комнату за комнатой. Сначала он зашел в ванную, бегло окинул ее взглядом, убедился в отсутствии мужской бритвы и шампуня, лишней зубной щетки или четкого разделения полотенец.

— Мария, можно вас попросить помочь? — спросил он девушку, все еще стоящую в коридоре.

— Да, конечно, если я чем-то смогу… — не очень уверенно ответила она.

— Посмотрите, пожалуйста, грязное белье. Если найдете чужое, порванное или с пятнами, как от крови…

Мария нервно кивнула, вошла в ванную, а Кирилл зашел в туалет. Здесь тоже все говорило о том, что гости мужского пола бывали тут редко. Опер осмотрел стульчак и обод унитаза на предмет следов мочи, проверил полку с бытовой химией и пошел на кухню.

Смирнов не планировал устраивать обыск, но если на поверхности будут какие-нибудь следы — он их найдет.

Пересчитав ножи и прикинув, что все на месте, он заглянул в холодильник. Осмотрев продукты и переворошив все в морозилке, опер вернулся к кухонному гарнитуру и начал осматривать крупные банки с крупами.

— Если вы ищете тайник, то он у Светы был под кроватью, я могу показать, — сказала вернувшаяся из ванной Мария, увидев, чем занят полицейский.

— Хорошо, — откликнулся Кирилл, продолжая трясти банки, — но я все же проверю до конца, раз уж начал.

— В белье ничего не было, — грустно и немного отстраненно сказала девушка, опершись плечом на стену и наблюдая за ним.

— Тогда пойдем в комнату, — предложил Смирнов, поставив последнюю банку на место.

Подойдя к кровати, Мария запустила руку под днище, рядом с ближней к изголовью ножкой, и вытащила оттуда сложенный в несколько раз канцелярский файлик, приклеивавшийся на скотч. Развернув его, она показала Кириллу, что внутри деньги — тонкая стопка тысячных купюр.

— Это все, что там было, — пожала плечами она.

Опер кивнул.

— Включите пока компьютер, а я посмотрю полки и шкаф, — попросил он.

И снова Кирилл не мог найти ничего подозрительного. Одежда, вся на одного человека, аккуратно уложенные вещи в количестве, дающем представление, что их владелица не собиралась спешно куда-то отбывать.

Он проверил лекарства, бегло просмотрел косметику, маленькую книжную полку и подошел к компьютеру. Мария все это время сидела на кровати и молча наблюдала за ним.

Компьютер был без пароля. Мельком осмотрев рабочий стол, Кирилл полез в историю браузера и переписку в социальных сетях. Опыт работы в полиции давно отучил его от стеснения при посещении чужого личного пространства. Он быстро, наискось просматривал ленты сообщений в чатах, уже будучи уверенным, что не найдет там зацепок. В теорию о том, что Светлана Тимофеева сбежала сама, он не верил, но считал нужным проверить все досконально, чтобы не оставить камня на камне от этой версии. А сейчас его куда больше интересовал вопрос, кто мог так, втайне от ее сестры-близняшки, самого близкого человека, втереться в доверие к девушке, чтобы похитить ее.

В переписке, по крайней мере в той, что велась на компьютере, он ничего не нашел.

Испытывая разочарование, опер повернулся к девушке. В ее глазах он видел надежду и желание верить в то, что он сможет помочь ей выбраться из того кошмара, который она переживала день за днем. Было почти физически больно признавать, что сейчас он не мог для нее ничего сделать.