Жертвы полярной ночи

— Ха! Попробовали бы, их бы рядом с ним и прикопали.

— О чем и речь. Смотри, я же не говорю, что надо фраеров откапывать, это ваще беспонтово.

— Хочешь Витю бомбануть?

— А у него остался кто?

— Да я хэзэ, но можно навести справки.

— На нем цепь была с палец толщиной так-то.

— Угу. И перстни.

— Да.

— Короче, я к чему. Когда таких бугров, как Витя, хоронили, с них ничего никто не снимал. Без понту. Витя по жизни ферзем прошел и в землю лег красиво, при братве.

— Ну.

— Ну, Витя такой козырный был не один.

— Ты на Черепа киваешь? Жора по жизни жлобом был, стопудняк он в гробу под подухой баксы заначил.

— Я вообще про тех, у кого близких нет уже.

— Например?

— Ты видел в центре Ушкинского типа домик каменный стоит?

— Ну.

— А че там, знаешь?

— Не.

— А там, короче, если зайти, то лестница вниз и комната типа подвала. И гробы стоят, только не деревянные, а каменные.

— Да ты гонишь.

— Гонят дерьмо по трубам, а я рассказываю.

— Тебе кто это напел?

— Я когда на приговор катался, словил в душегубке одного чела. Он раньше на Ушкинском работал, для братвы жмуров прикапывал в ямы, где лохов клали.

— Ну.

— Он мне и рассказал, че там да как.

— А с чего ты взял, что там что-то есть? Может, твой чел уже сам их разлохматил?

— Да нет, он чего-то ссал туда ходить.

— Ну давай, трави дальше.

— Там, короче, какие-то дворяне лежат, я не запомнил. Их туда при царе положили и не трогали. И типа они тогда на местности были самые дерзкие. Всю округу держали.

— Ну, я так-то рад за них. А ты, типа, думаешь, что раз они такие крутые, то их во всем готовом прикопали и они, типа, лежат и нас ждут, чтобы свои цацки отдать?

— Я ходил уже туда. Там, короче, замок на двери — голимый, как от сарая. И в хибаре дед спит со свистком.

— Ночью щас светло.

— Только удобнее будет.

— Я хэзэ. А если деда завалим, а там нет ничего?

— Да чего сразу «завалим»-то? Он, может, и не проснется. А проснется — сунем разок в варежку, и он в осадке.

— Угу, пернет и сдохнет.

— Не нагнетай. Сдохнет — значит, судьба такая, хоронить недалеко. Но если деда не зафоршмачим, то вообще все чисто будет.

— Ну, наверное.

— А если тихо сделаем, можно будет потом и за Витей вернутся.

— Так-то я за, но надо с Батей перетереть.

— Ну пошли перетрем.

— Ну вставай!

— Игорян, хорош дрыхнуть! Вставай, давай!

Омелин открыл глаза. Перед ним стоял Миша и тряс его за плечо. Проморгавшись пару секунд, он пришел в себя и понял, что весь разговор ему приснился.

— Фух, — сказал он, — что-то меня подсрубило.

Миша улыбнулся.

— Ты храпел так, что стекла дрожали.

10.02.2022, 10:01