Жертвы режима (голубой футбол)

– Ничего я у вас Курицын не нахожу, а чтоб вы не симулировали, почистим желудок. Все болезни у человека от переедания. Что, и выбитые зубы? А как же. Зубы, ослабленные перееданием, теряют кальций и могут и сами выпасть. Не врите своему врачу, никто вас Курицын не бил. И вообще, лежите тут один в палате, как не знаю кто.

Вот вам и новый сосед……………….

Автор никогда не болел за Спартак. Автор плохо относится ко всем видам спорта, связанным с травматизмом и потерей культурного облика. Автор против!!!

Но автор не может смириться с унижением человеческого достоинства. Красивый и обаятельный юноша славянин, хороший отец и любящий сын, патриот своего отечества и знаток хороших напитков.

Чей стон, заглушенный больничной подушкой, резанул душу. Чья душа рвалась ночью на волю? Четыре раз рвалась. Три раз под звуковой аккомпанемент, и один раз молча. Кого потом рвало, и кто получил по морде? На эти вопросы мы не получим ответа. И ответ нам, в сущности, и до лампочки. Пропили мальчика. Мальчик теперь девочка.

Утром приходил развратный Чингисханов. В пятый раз изнасилованный Чингисханов, делился впечатлениями с другом.

– Сначала нам не нравится. Но ведь все сначала не нравится. А вдруг нам, Курёха, это понравится?!

И друзья строили новые планы на жизнь. И жизнь продолжалась. И не такая она плохая была жизнь. Жизнь в следственном изоляторе колонии усиленного режима № 12 и не может быть плохой. Ведь есть еще и № 13 и № 14.

Глава 2. По тундре, по широкой дороге

“А соседи по камере все очень интеллигентные. Играем в футбол, читаем Гегеля, ваще очень культурно. И что меня в десятый раз изнасиловали, клепуха и лживая пропаганда. В десятый! И где столько гандонов найдут. Не верь, мамочка! Я еще какаю без крови и остаюсь твой любящий сын, муж своей жены. Сообщи, кстати, как она блядь там, еще не принесла в подоле? Звонят на обед, сегодня будем есть омаров. С приветом, как соловей летом. И когда же это кончится???!!! Извини, это я не тебе. Меня слегка отвлекли”.

Уже было начало июня, когда футболист Курицын, почистив в очередной раз сортир, думал о будущем. Будущее обещало быть туманным и загадочным. Условно не дадут, южнее Мордовии тоже не обещали. Нет, жизнь не кончена в двадцать семь мальчишеских лет. И то, что ты девочка, тоже в конечном итоге внушало оптимизм. Хороший, правильный друг, гуманный и заботливый спонсор для молодой, атлетически сложенной девочки непременно должен найтись. Найти друга по переписке уже не успею.

Пахан, лишивший Курицына последних иллюзий, строгий и требовательный мужчина, титан нетрадиционного секса, этот человек отбыл, наконец, в колонию. Отбыл, не успев выбить Курицыну все зубы, отбыл, уходя из госпиталя, сказал напоследок:

– Не прощаюсь. На зоне встретимся. Драть тебя буду там, с драным очком весь срок проходишь. Кровью срать будешь!!! До скорого.

Но доведется ли встретиться. Дороги, которые не мы выбираем, друзья, с которыми не успеешь познакомиться. Глядишь, иных уж нет, другой на лесоповале. Надо, надо начинать новую жизнь.

С Чингисхановым было сложно. Чингисханов погрузился в море разврата и уже пользовался в камере известным успехом. Уже и не только в своей камере, уже и вызывали его, по вызову ходил по культурному обмену в соседские камеры, читал лекции о состоянии футбола в зарубежных странах. Возвращался неприятно возбужденным, пахло от него давно забытыми напитками с воли. Тройным одеколоном пахло, лосьоном мужским пахло, чужими носками пахло.

Пропал друг Чингиз, пропал, будто его и вовсе не было на свете.

До суда оставалось всего ничего, сущие пустяки оставались. Друзья на воле, конечно, шуровали, но конечно ничем не могли помочь. Режим крепчал, режим жаждал крови. И куриная кровь хлынет рекой и застонет футбольная общественность.

Ночью Курицыну в койку лез уже новый персонаж.

– Что я тебе подарю!!! Шептал.

Подарит или СПИД или сифон, думал Курицын.

– Встать! Суд идет!

И грянул суд.

Позднее, когда футболист Курицын вспоминал те незабвенные минуты отечественного суда, самого гуманного в мире, припаявшего ему аж четыре с гаком. Но оставившего ему надежду.

– Даже в Мордовии сынок живут люди, сказал ему в коридоре суда золотозубый ходок по этапу. Старый сиделец, мокрушник Чифирев.

– Динамовцев в зоне не любят. Говори, что ты в Спартак метил. То сё, народная команда. Братки, они за народ. Может и не опустят.

Курицын понял и он понял, что ему и дальше надо понимать, жить по понятиям, приобщиться и опроститься. Купить вазелину и принять жизнь во всей её сложности и непредсказуемости, научиться хорошо делать минет.

Звенят, звенят колеса. Сторонники отечественного футбола готовят побег, на всех железнодорожных трассах устроены засады. Обещают подорвать состав.

– А когти рвать, вы уж сами рвите. Мы вас подхватим. Абрамович обещал принять в Челси.

Ни Челси, ни Абрамович не были дороги сердцу простого русского парня, славянина и бисексуала, футболиста основного состава.

– А я бы лучше, поиграл бы лучше с Роналдо. В Ювентусе лучше. Он такой горячий, Роналдо. Такой рослый.