Жертвы Северной войны

— Как же, — шофер фыркнул. — Ну, эта Грета — она, знаете, младшая. Родители у нее умерли, жила с дядей и теткой, а у них еще пяток ребятишек своих. Девчонку дома не обижали, уж тут будь спокоен — вся деревня приглядывала. Но, конечно, и не следили особо… Она и убегала иногда в лес на целые дни… ну и к Гансу повадилась ходить. Запрещали, запирали — без толку. Чуть что, сразу к нему убегала. Приворожил он ее, что ли?.. А девчонке десять лет всего. Ну, однажды она на ночь домой не вернулась. Мы, значит, мужики собрались и пошли к Гансу. Дверь ему чуть не вышибли, входим — а у него там одна комната — пусто. И под полом пусто, и на чердаке. А сам он стоит, молчит, только щекой дергает. Мы ему: где Грета?! — молчит. А потом еще Петер пропал. А у него брат-близнец есть, Курт. Они вместе всегда были, не разлей вода. К нему, конечно, с расспросами, а он молчит. Вообще молчит. Сидит и молчит. Как из леса один вернулся, так больше ни слова и не произнес. А потом еще Михаэль, приятель близнецов, пропал. И в соседней деревне, Старых Корягах, двое мальчишек с реки не вернулись. Утонули вроде как. Вот наш староста заявление в Столицу написал и телеграфом отбил. И участковый наш тоже позвонил. Потому что сам ничего сделать не мог, только руками развел… Мы к Гансу, конечно, еще ходили, и дверь все-таки выбили… ну, обыскали все, чуть ли не вверх дном перевернули, и самого отметелили будь здоров… нет у него никого, ни следочка. А только долго ли ребенка в лес отвести и что-то недоброе там сотворить? Не может быть такого совпадения, чтобы пятеро ребятишек разом пропало. Только до сих пор из Столицы к нам так никто и не приехал. А уже три дня прошло.

— И за три дня никто больше не пропадал?

— Да нет, вроде бы, — шофер пожал плечами. — Анита, старостина дочка, пошла в лес с подружками за грибами, и заблудились девчонки… но их к вечеру нашли. Родители, понятное дело, перепугались до смерти.

Машина остановилась на краю деревни.

— Ну ладно, я, значит, в гараж отсюда, — сказал шофер. — А тебе если в деревню, то это прямо… Остановиться-то хоть есть где?

— Да что-то вроде того, — уклончиво ответил попутчик. — Не бойся, переночую.

— А то смотри, если что, то жена тебе найдет, где постелить…

— Да ладно, сказал же, есть у меня тут знакомые.

— Ну смотри, — снова повторил шофер.

Попутчик ловко вылез из машины, спрыгнул с подножки.

— Ты в каком хоть полку-то служил? — спохватился шофер. — Я — Четвертый флот, 11 эскадра, база «Ледяной ключ».

— Во Втором Специальном, — улыбнулся исследователь.

И зашагал по направлению к деревне, закинув на плечо чемодан.

Шофер уже тронулся, развернулся к гаражу и только тут до него дошло, что именно сказал его случайный попутчик с мягким взглядом интеллигентных глаз из-под очков-половинок.

Человек — обладатель светлой, аккуратно стриженой бородки, очков-половинок, длинного плаща, который он нес, перекинув через руку, и обшарпанного желтого чемоданчика, вступил в Маринбург по главной улице, оглядываясь по сторонам с доброжелательным любопытством.

Он остановился рядом с играющими посреди улицы девчонками и попросил их показать, где живет участковый полисмен. Девчонки, завороженные новым лицом, говорили вразнобой, но все-таки какую-то информацию человеку удалось из них вытянуть. Да и не сложна была география деревни.

Так что он просто пошел дальше по главной улице, потом свернул в один из небольших переулков, помеченный разбитой табличкой «пер. Овсяный». Там нетрудно было найти аккуратный домик, стоящей в яблоневом саду, — в этой части Аместрис вообще много было яблонь. Сам участковый, Франц Вебер, в этот вечер сидел в саду в кресле-качалке и покуривал трубку, как это у него давно уже вошло в привычку.

Человек с бородкой остановился у низенькой оградки и деликатно кашлянул в кулак.

Участковый буквально подпрыгнул. Уронил трубку.

— Командир! — воскликнул он, вскочил, выпрямился и отдал честь. Это выглядело смешно в сочетании с его плетеными шлепанцами и обвислым пузом, выпирающим из-под грязной футболки, но человек не засмеялся.

— Я ушел с действительной, Франц.

— Для нас вы всегда командир! — пожилой толстяк Франц заспешил к калитке, распахнул ее перед гостем. — Ну, майор, ну и рад же я вас видеть! Ну что, как жизнь? Как семья? Жена, дети есть? — он на секунду замер, внимательно глядя на гостя. — С действительной вы ушли, а с… другой вашей службы?

— Нет, не ушел, Франц.

— Стало быть, это вас к нам прислали из Столицы?

— Именно, — кивнул гость. — Именно меня и послали. Так что буду признателен, сержант Вебер, если вы мне доложите подробно обстановку.

— Проходите, майор Элрик, — вздохнул участковый. — Дело пакостное. Правильно они сделали, что послали именно вас. Да только я сомневаюсь, что даже вы с ним разберетесь как следует, уж не сочтите за обиду…

— Какие тут обиды, — улыбнулся гость, заходя в сад. — Никаких обид, одна сермяжная правда.

— А где брат ваш? Вы же вроде бы вместе работать любили, как я помню… или это секрет?