Жертвы требуют красоты

«Нет, с ней действительно не все в порядке, – отметил про себя Красавчик. – Судя по бисеринам пота на лбу, Клара находится в том пограничном состоянии, когда истерика может возникнуть на пустом месте. С чего бы это?»

– Это... – сказала Клара, глядя куда-то в пространство. – Ты будешь смеяться, но это страх.

– Страх чего? – Он пересел на подлокотник ее кресла, не вслушиваясь в белиберду, которую она несла, а с намерениями вполне конкретными и приятными.

– Мой страх появился, когда пропала Райка.

– Кто такая Райка?

– Подруга.

– А-а-а, – понимающе протянул он, обняв ее за плечи.

– Все осталось на местах, а ее не нашли. Куда она делась? Если сбежала, то почему не взяла из дома деньги, украшения, одежду? Документы не взяла. Почему неожиданно все бросила и пропала? Никаких причин не было, чтоб так внезапно исчезнуть...

Красавчик Витя трогал губами висок и шею Клары, а она не замечала, не таяла, как обычно. Не заметила также и то, что рука его гладит ее округлую коленку, сдвигая вверх по бедру юбку. Но услышать его услышала.

– Это когда было? – спросил Красавчик.

– Почти семь лет назад.

– Ну... Семь лет! Нервишки забарахлили.

– Терпеть не могу, когда ты говоришь «нервишки», «винишко», «людишки»... Эй! – опомнилась она, когда его руки нагло стали лапать ее. – Витенька, убери щупальца... У меня нет настроения.

Но Витенька уже вошел в экстаз, задышал ей в лицо:

– Аппетит приходит во время еды, а мне нужна постоянная практика.

И хватал ее за аппетитные части тела, поднимая из кресла. О, если б это были другие руки, другое лицо, другие губы...

– Отстань, – отбивалась она, но отбивалась безвольно, что только раззадоривало Витю. – Не хочу... Да отцепись же! Убирайся к черту...

Витенька не первый раз восстанавливал нервишки Клары подобным образом, посему не обращал внимания на слабые попытки прогнать его, хотя раньше она с удовольствием шла в постель. Но он знал свое дело, знал женщин, как патологоанатом знает, под каким слоем кожи находится та или иная мышца и для чего она служит.

В это время Клара думала о Мартыне. Спонтанно переключилась на мысли о нем и теперь представляла, что это руки Мартына обнимают ее, его губы целуют.

Глава 2

Ника приподняла голову, прекрасно помня, куда и зачем приехала, но почему-то она сидела в машине, к ее вискам Валдис прикладывал мокрый платок.

– Что такое? – встрепенулась она. – Что случилось?

– Ты в обморок упала, – безжалостно сказал Валдис, наливая на платок минеральной воды из бутылки-огнетушителя.

– О боже... – Кончики пальцев Ники коснулись лба, они дрожали то ли от недавнего обморока, то ли от стыда.

– Да ладно, – подал ей платок Валдис. – Со многими случается, с мужчинами тоже, позже все привыкают.

– Ты специально, да? – плаксиво выговорила она.

– Что – специально?

– Ты специально врешь? Как я буду смотреть им в глаза? Меня засмеют... всем расскажут... А я так хотела доказать... особенно папе...

Она уткнула лицо в ладони и заплакала, как обычная девочка, впрочем, от девчонок Ника ушла недалеко, а может, и вовсе не ушла. Она молоденькая и смахивает на студентку-первокурсницу, наверное, потому что худенькая. И лицо у нее нетипичное для работника прокуратуры, требующей от личности силы, воли, жесткости, а порой грубости и жестокости. Ну кто видел следователя с нежным лицом школьницы и с постоянно распахнутыми, удивленными серыми глазами? И прическа у нее девчоночья – природой закрученные кудри торчат в разные стороны. А кто видел следователя, который падает в обморок при виде трупа? Где еще есть следователь с мягким и тихим голосом, воспитанный в традициях «извините – пожалуйста – будьте добры»? И неважно, что она такая же папина дочь, как и Платон, важно, что она незаносчивая и не похожа на детку высокопоставленного чиновника. Надеть бы на Нику бальное платье и запустить куда-нибудь в девятнадцатый век, там ей и место, но никак не в нашем суровом и безжалостном веке.

– Не расскажут, – пообещал Валдис, присев на корточки и положив ладони на колени Нике. – А расскажут – в рог получат, клянусь.

Ника сквозь слезы улыбнулась:

– А как я сюда попала?

– Я перенес тебя. – Новый приступ слез заставил Валдиса применить более активные меры утешения: по головке погладить, по плечикам, обнять! А как же – обнять просто необходимо, чтобы слабое существо не чувствовало себя обделенным и покинутым. – Ника, все решили, что ты не от крови упала, а от переутомления.

– Какое переутомление? – жалобно всхлипнула она. – От чего? Мне вообще никакой работы не дают, только бумажки писать заставляют... А ты – переутомление!

– Потому что берегут тебя. – Он сделал только хуже.

– Я их не прошу беречь меня. Берегут! Не просто же так берегут, а потому что отец им сказал. Я знаю, догадываюсь...

И опять слезы в три ручья. Валдис не представлял, что делать, ведь на нее даже объятия не действуют, а уж его руки излучают такую энергию – экстрасенсы отдыхают. Очевидно, Ника еще маленькая и глупенькая.

– Ничего, просолишься, – сказал он еще одну утешительную фразу.

– Как это – просолюсь?