Жертвы требуют красоты

– Эту суть он скрывал от меня. Но! Мне ж интересно, – игриво улыбнулась Тамара, отчего Степанян подался назад, а то вдруг в ее вдовью голову придет идея кинуться к нему за утешением. – Я то подслушаю, то его на откровенность вызову, то в бумагах пороюсь... И знаете, что меня поразило? Свои дела мой сморчок держал за семью печатями. Даже во время разговоров с нужными ему людьми я ничего не понимала. Умудрялись говорить намеками и шепотом. Только они эти намеки понимали, а я нет. Но однажды я залезла к нему в стол и вдруг нашла копию дарственной. Мой лилипут подарил (!!!) участок в центре города, а я о нем даже не подозревала, Энсу!

– Кто такой Энс?

– Банкир. Мирон Демьянович. Противнейшая харя, а представляется... Господи! Можно, подумать, он президент страны. Я хватаю дарственную и моему в рожу тычу, мол, это что такое? С каких хренов, говорю, ты делаешь такие бешеные подарки? А он лепечет: это не мой участок, это была сделка, я просто звено в цепочке, согласился за вознаграждение, а если б присвоил себе, меня и тебя убили б. Да я сама его чуть не убила, гада. На этом участке Энс дом отгрохал – упасть и не жить! А меня до сих пор жаба давит.

Степанян слушал, записывая ее слова не только на диктофон, но и на бумагу, ведь она должна подписать показания, а то всякое бывает, отказы от показаний тоже не редкость. Он слушал и ничего не понимал.

– Иногда случалось, – продолжала Тамара, – мой плакаться начинал: если б не я, они все лапу сосали...

– Кто – все?

– Он же не дурак, имен не называл, но своих приятелей бандитами обзывал. Кстати, к нему такие мордовороты приходили, что мне не по себе было. Ну, еще ныл, будто он мозг, а ему бабок достается меньше всех. Но там мозгов, как у индюшки, иначе не пристрелили б. Вот скажите, что скрывать человеку, если его совесть не замарана, а?

У Степаняна не было ответа, зато был вопрос:

– Кстати, ему угрожали, например, по телефону?

– Нет. Мой Кривун был трусом. Если б ему угрожали, он бы, во-первых, мне сказал, во-вторых, из дома не выходил бы. Даже к шлюхе своей толстозадой, у которой его грохнули, не поехал бы.

– Вы не замечали в нем перемен за последнее время, может, он как-то странно себя вел, нервничал?

– Ничего такого не было, нет.

– Не может быть, чтоб человек даже не догадывался, какая ему грозит опасность. Как правило, сначала идут конфликты, потом угрозы...

– Конфликты? Что вы, Кривун конфликтов избегал. Стоило кому-то на него косо посмотреть, он спать переставал, трусло.

– И ничего неординарного не случалось у вас, после чего он был взбешен хотя бы временно или страшно расстроился?

– Неординарного? Нет как будто... Хотя... Даже не знаю, стоит ли рассказывать вам про эту глупость...

– Стоит, стоит, – заверил Степанян.

– Ну, пошутили у нас, зная, какой Кривун трусливый.

– Как пошутили?

– Пригласили мы гостей на день рождения. Поели, попили, перешли в гостиную, на кучки разделились. Одна жирная баба поедала виноград – куда в нее влезало только? А потом она потащила киви, а вытащила... ужа. Ну и переполох был! Я сама чуть коньки не отбросила, когда визг начался. Все сначала подумали, что это гадюка. Смешно, да?

– Не уверен. А откуда она вытащила ужа?

– Из вазы с фруктами. – Тамара обрисовала руками форму вазы. – Мы потом «Скорую» ей вызывали.

– М-да, уж, похожий на гадюку, в вазе с фруктами... – задумчиво протянул Степанян. – Как он туда попал?

– Так никто не признался, что принес ужа. Мы прислугу и официантов почти пытали, те, естественно, ни сном ни духом. Да, наверное, из гостей кто-то подшутил.

– Жестокие у ваших гостей шуточки. Значит, уж...

– Ага, гадость такая – фи!

– Городскому жителю трудно отличить ужа от ядовитой змеи. А кто определил, что это уж, а не гадюка?

– Энс. Мирон Демьянович, которому мой лилипут пожаловал участок. Он самый смелый оказался, к вазе подошел, разглядывал ползающую тварь, потом свою Илонку позвал, посмотри, говорит. Она и сказала, что это уж.

Степанян вычленял из практически бессвязной информации основные линии, над которыми предстояло потрудиться. Конечно, его насторожил уж в вазе, ведь прокуратура гудела по поводу пяти убийств и находок рядом с трупами. Успели и пошутить по этому поводу, убийцу нарекли почему-то змееловом, а трупы – экспозицией террариума, а то просто называли убийства змеиной серией. Правда, там находили резиновых змеек, здесь безобидный уж, а все равно змея, лично Степанян принял бы ужа за гадюку. Он набрал номер зампрокурора – того не оказалось на месте, а прокурор был занят.

– У вашего мужа есть кабинет? – спросил он Тамару.

– Само собой. Он любил производить впечатление крутого бизнесмена.

– Вы разрешите мне прямо сейчас поехать к вам и осмотреть кабинет?

– Обыск хотите сделать? Без санкции? – ехидно спросила Тамара. Степанян потух, ведь, если она откажет, хлопот будет... Но Тамара не отказала: – Да ради бога. Мне скрывать нечего.

– Тогда поехали, – поднялся он и сказал милиционеру: – Ты со мной.

– Я же на охране...

– Пока на нас никто не нападает. Поехали. Думаю, мы недолго.

Полезно все же столкнуть людей лбами, особенно женщин.