Жертвы времени (СИ)

И что же я думал о Шиве теперь? Вместе с пониманием предательства, ко мне пришло и иное знание, что он – не человек. Не человек

и это прямое отрицание, потому что он был порождением времени. Не важно, что у него было физическое тело, в фантоме я находил истинное бессмертие, его нельзя было даже назвать старым.Возможно, Шива пытался жить как человек, и я готов поверить, что никто даже не замечал его отличий от остальных. Энтони могли считать прозорливым, или даже мудрым для своего юного внешне возраста, умеющим предвидеть и делающим неизменно верные шаги.
Но ему не было нужды считать или предвидеть, ведь он всего лишь знал.
Жизнь мага и его дракона. Я уверен, в мире мало, очень мало материальных фантомов. Возможно, он такой один, но это слишком большая цена, чтобы обрести здесь бессмертие. Никто не согласиться уплатить ее, и время берет силой, потому что ему нравиться тут жить.
Шива любил саму жизнь среди людей. Не знаю никого другого, кто умел бы ценить каждое прожитое мгновение, как это удавалось ему. Энтони доставляло удовольствие мягкое течение времени, его удивляли и радовали человеческие проблемы. Он наслаждался интригами и обидами, любовью и радостью, мечтами людей, но умел ли он сам мечтать или просто плыл по течению, также как плыли его собратья там, за стеной? В другом времени… в другие мгновения. Научился ли он быть человеком?
Нет, я знал, что ему никогда нас не понять, потому что наши и его ценности не соразмерны. То, что важно для него, кажется нам самим собой разумеющимся. Мы всегда верим, что у нас много времени и это наш самый большой в жизни промах. Мы тратим его впустую, тратим на то, что не приносит никакого удовлетворения.
Только человеку бывает скучно. Только человеку нечем бывает себя занять.
Шива не мог понять этого. Зачем жить, если ты не получаешь от всего, что делаешь, удовольствия? Зачем тратить секунды, которых и без того так мало? Даже для него, хотя по нашим меркам перед ним вечность…
Одно я знал наверняка: мне важно взглянуть ему в глаза и определить, как теперь буду к нему относиться. Решение придет, но не раньше, чем я встречу его детский взгляд…
С тех пор, как дракон убил меня, я вовсе не видел снов. Это было необычно и пугающе, хотя я теперь относился ко всему с неколебимым спокойствием, понимая, что мертв.
Сновидения прошлой жизни давали моему разуму неохватную свободу, а теперь каждую ночь я умирал, погружался в темноту, а потом выныривал оттуда, просыпаясь, судорожно глотая воздух и пытаясь сориентироваться во времени и пространстве. Порой казалось, что мне снился полет, такой, каким его видит дракон, но я не мог отчетливо вспомнить, что же видел. Это были отголоски существования, возможно – лишь тени снов Мрака. Теперь эта пустота выматывала меня даже больше чем сны, порожденные иллюзиями библиотеки. Я жаждал возвращения, но не мог ничего изменить…
Легкий порыв ветра коснулся виска, огладил волосы. Я лучше всего чувствовал его течение, пожалуй, он даже поддавался моей воле и сейчас, как и всякий раз оставаясь наедине с самим собой, я прикоснулся к нему, опуская стены сознания.
Тонкие нити воздушных потоков качнулись от прикосновения, ветер усилился. В висках привычно зашумело от непомерного напряжения, вынуждая отступиться.