Жесть

— В задачнике есть не все ответы. Прошу прощения, но я сегодня дежурю по отделению, мне еще влажную уборку в комнате отдыха делать…

Теперь он ушел окончательно.

На скамейке поблизости сидела давешняя пациентка с бритой головой и наколками. Ноги — на сиденье, задница — на спинке. Она качалась, как ванька-встанька, нервно курила «Приму», опасливо косясь на Марину, и бормотала: «…Теперь — все, кайки… Закрылась лафа… Сами лохонулись — теперь прессовать пойдут, волки…»

Прохладно было и пасмурно. Погода резко повернула от лета к осени. Обещали заморозки… что ж, очень похоже, что будут. Хорошо хоть дождя нет — пока, во всяком случае. И ветра тоже нет, что странно. Штиль.

Краткая передышка между бурями…

Когда из-за угла вынырнул Павел — стремительный, атакующий, — Марина умело изобразила смесь удивления и радости, а также внутреннюю борьбу с этим чувством. Все шло, как задумано. Крючок был заброшен, наживка проглочена, теперь осталось подсечь — аккуратно и без спешки.

— Вы зря ждете, — заявил майор с ходу. — Не ждите. Здесь вы сегодня ничего не узнаете.

Все-таки он — очаровашка, подумала Марина.

— Уверены? — спросила она.

— Абсолютно. Я запретил с вами разговаривать.

— Боитесь утечки оперативной информации?

— Считайте, что да.

— А себе вы тоже запретили со мной разговаривать?

Он широко улыбнулся.

— Мне сейчас не до вас… Хотя, это очень обидно. Хотите, я вас подвезу? Я еду в Гатчину…

Он направился к проходной.

— А по дороге поговорим о цветах, — догнала его Марина.

Павел вопросительно посмотрел, не поняв юмора.

— О фильмах… — продолжила она. Павел все не понимал. — Или о сексе… (Он нахмурился.) Ну, чтобы случайно не коснуться — всей этой ситуации, о которой мне запрещено с вами разговаривать…

Марина не стала ждать, когда главврач освободится. Не видела в этом смысла, тем более, когда события гнали ее вперед, когда рядом был такой источник информации… и такой спутник.

Прошли через вертушку.

— Значит, вы работаете в «Комсомолке», — констатировал Павел. — Вы — та самая Марина, которая так и подписывает статьи: «Марина». Без фамилии.

— Про меня вам мой шеф наплел?

— Какой шеф?

— Вы лучше знаете, какой.

— Это что, какие-то намеки? Мне помнится, вас представил Конов. А еще я справился на вахте. Вы ж и вчера приходили, так? У них в журнале ваши паспортные данные записаны. Если я правильно понял, вы хотели взять интервью у… хм… вашего героя.

— Увидела вас и передумала…

Спустились по ступеням.

Все-таки странно, что нет ветра, подумала Марина. Ураган, от которого содрогается больница, не пускают на улицу, и это понятно. Но в такое многообещающее утро, в такой сумасшедший день, полный новых надежд и новых маний, — должен, должен быть ветер…

— О, Паша! — окликнули их. — РУБОП всё бдит!

Капитан ФСБ Серов весело помахивал рукой. Он стоял возле ведомственных «Жигулей». Павел остановился ненадолго.

— Бдеть — не бздеть, — сказал он. — Посмотришь на отдельных сотрудников отдельных служб и увидишь разницу.

— В меня целишь?

— Зачем? Здесь полно опогоненных товарищей, которые боятся взять на себя ответственность.

— Опогоненных и опоганенных… — пробормотал Серов. — Слушай, а что здесь вообще делает РУБОП?

— Оперативный розыск маньяков — прямая обязанность этой федеральной службы.

— Ну да. Тех самых маньяков, которых в итоге берут простые менты-убойщики. Это я тебе просто напоминаю…

— А что здесь нужно контрразведке?

— Ничего, Паша. Стоим в сторонке, асфальт ботинком ковыряем.

— Я думал, шпионов ловите.

— И это тоже. Шпионов, кротов, сук…

Пикировка старых приятелей выдохлась. Серов залез в свою колымагу и умчал в сторону города. Павел не суетился: подвел Марину к джипу внушительных размеров — черному, как ворона. Видавший виды «Land Rover» — с вмятинами, оставшимися от рихтовок, с матовыми пятнами от бесконечных докрасок. Боевая, видать, машина… как и ее хозяин…

— Прошу, миледи!

ВНЕ ВРЕМЕНИ

Это будет «Клуб духовных личностей», сказал он школьникам.

Основная, вернее, единственная цель — личностный рост, и ваш, и мой. Я знаю больше вас, я прожил больше вас… вы же — взглянем правде в глаза — в большинстве своем богаче меня финансово… а в остальном — мы равны. Я не буду вас учить, мы будем учиться вместе. И никто никого здесь не будет воспитывать — пусть это станет первым правилом наших собраний…