Жёстче мести

— Так и ходишь босая? — усаживаясь за стол.

— Да я как-то забыла, — нервно и смущенно.

— По тебе не скажешь, что ты забывчивая.

Как же мне нравилось выводить ее из равновесия. При первой встрече была такая заносчивая, высокомерная, а гордости — выше крыши. И сейчас. Передо мной сидит Настенька из сказки «Морозко». Умиление просто.

Не ответила. Боится спровоцировать, что я опять начну перед ней членом махать. Нет, милая, просто голос меня не заводит, хоть он у тебя и ласковый.

Я не знал, о чем с ней поговорить. Молча приступил к завтраку, и Аврора последовала моему примеру. А это между прочим первый совместный прием пищи.

— У тебя такое интересное отчество, — достаточно неуверенно.

— Ульфович! — меня аж покоробило.

— Да, — восторженно. — Очень красивое.

— Никогда меня по отчеству не называй. Просто Виктор.

Вновь взгляд в тарелку, а какие были надежды разговорить меня. Хорошо! Так и быть.

— Отец из Норвегии. Ульф, что в переводе «волк». И как настоящий самец моногамен. А мать оказалась овечкой и в детстве укатила с другим.

С минуту молчала. Глаза подобрели, что ли. Еще жалости мне ее не хватало.

— Получается, тебя тоже растил отец?

А вот это стало внезапностью. Из всей кучи она нашла что-то общее между нами. Как же глубоко умеет смотреть. От нее и за броней не спрячешься. Обойдет и заглянет своими бледно-зелеными глазами в самое ретивое.

— Получается.

— Теперь мне стало больше понятно, — слишком довольная сама себе.

— Расскажи, что именно. Опять, что-то про луну и спутники? — а ведь красиво тогда сказала.

— Нет, — скромно заулыбалась. — Ты как я лишен материнской любви. У меня постарался восполнить ее отец. У тебя… — замолчала. — Прости, что опять о нем, — виновато.

Хоть и не договорила, а мысль верная.

С отцом отношения были тяжелые. Он безусловно любил мать и любит до сих пор. Я же не разделил его утраты. Пережил по-своему. Он вернулся на родину, а мы с братом с юных лет начали осваивать бизнес. Самый опасный, который смогли выбрать. Через что прошли — не описать. Торговать оружием с нелегальных подполок до законного основания — то еще препятствие.

— Пойдем покажешь, что натворила в оранжерее.

Поднялся из-за стола, допивая кофе. Кажется, цыпленок поседеет раньше времени.

— Ничего не натворила, — нагоняла по дорожке к оранжерее. — Все там хорошо. Мусор убрала, переставила немного, — бросил на нее выразительный взгляд. Сначала осеклась, но продолжила. — Вчера хотела кое-что подвязать, не успела.

— Почему же? — я вовсе не злился, хотелось поиздеваться.

— Ну… это из-за вчерашнего, — виновато опуская глаза вниз.

— Помощь нужна?

А вот с такой верой на меня еще никто не смотрел. Нет, милая, и не надейся, не стать мне ангелом и чудотворцем.

— Нужна. Там клематис и роза, никак не достать, чтоб подвязать, а лестницу я не нашла.

— Сейчас разберемся.

Когда зашли, Аврора ждала моей реакции. По мне вроде все отлично. Цветы тут всегда стояли произвольно, я не воссоздавал точную копию из детства. Просто образ. Только, показалось, чуть светлее стало.

— Ты молодец, — без улыбки. Не умею иначе.

— Спасибо, — зато Аврора не скупа. За благодарность отплатила милейшей, искренней улыбкой. У нее и ямочки есть на щеках. Кайф, а я и не видел. Конечно, а когда она мне улыбалась? Только слезы, страх и полуобморочное состояние.

— Скажи, а что вот это за цветок? — подбежала к зеленым листьям с закрытыми бутонами. — Он не зацветает. Не понимаю, как правильно за ним ухаживать.

— Кадупул. Распускается в полночь, а к рассвету увядает.

— Никогда такой не видела.

— Этот цветок никогда не продавался, но считается самым дорогим в мире. Его невозможно купить, он занесен в Красную книгу.

— Как же ты…

— Я люблю все невозможное, — перебивая.

— А вот этот? И который рядом? — подбежала к следующим. Напоминала интересующегося ребенка, у которого период «что, как, почему».

— Да не знаю я, мультяшка. Какие-то сам привозил из командировок. Другие при строительстве дизайнер заказывал.

— Как ты меня назвал? — опешив.

— Мультяшка, — все-таки вывела на улыбку своим изумленным лицом. Глаза-бусинки лучились от света. А этот ее приоткрытый рот с пухлыми губами вообще умиление. — Ты свое имя слышала? — на полном серьезе.

— Конечно слышала, — вновь вот эта ее манера высокомерия. — Мое имя в переводе с латыни означает «утренняя заря», а не то, что ты там себе напридумывал.

— Как скажешь. Ничего я не придумывал. Просто это ж надо додуматься до такого.

— Прекрати!

Поднял руки вверх, сдаваясь. С именем и характером не повезло, но у нее много других достоинств.

— А почему я никого тут ни разу не видела? У тебя же должен быть садовник.

— Должен. Только на больничном уже месяц. Старик потянул спину и теперь поливкой занимается любой, кого попрошу, когда вспоминаю.

— А если пропадет такая красота? — с грустью.

— Новую сделают. Ландшафтные дизайнеры в очередь выстроятся, когда узнают, что тут все сдохло.

Так недовольно на меня посмотрела. Давай, строгая учительница, накажи за плохое поведение.

— Так тем более, ты есть на замену, чего переживать?

— Просто я не знаю, как за ними ухаживать, — все еще с печалью.