Жестяной самолетик (сборник)

Так и живем — запечатлев печали
в словах.
Слова — разбитые скрижали.
А радости ушли и одичали,
пока мы рассуждали и решали,
перебирали древних тайн каменья,
курили фимиам, сжигали свечи —
и ждали.
Ждали, что сердца овечьи
на волчьи кто-то свыше нам заменит.
Недобрые, мы каялись слезливо,
чтоб каждый видел, как мы человечны.
Был август.
Лиловел обычный вечер.
Луна скатилась переспелой сливой.
И растеклась, не жалостью, но жалью
нас, молчаливых, тихо согревая.
А что слова? Холодные скрижали.
Душа дрожит.
Несчастная.
Живая.
Услышанная.
Мир остался темным,
глухим. Но даже тени задышали.
И мирно спит на бабушкиной шали
большая радость —
маленький котенок.

Авангардисты. Хроника предпопаданчества

1

Очередное ежегодное реалити-шоу под девизом «Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган» на этот раз грозило быть феерическим.

Во-первых, потому, что в распоряжение активистов молодежных организаций на этот раз предоставляли не какой-нибудь пропыленный актовый зальчик в доме культуры давно прекратившего существование завода, а целый пионерлагерь. И не на один день, а на три. Чтобы, значит, активисты заодно и сосновым воздухом вдоволь подышали, здоровье подправили.

Во-вторых, ожидались именитые гости из столицы. В связи с этим было приобретено не два ящика водки, как обычно, а четыре. Главный организатор мероприятия, Борька Семин, жмурясь от предвкушения, не забывал, однако, выдерживать в разговоре со своим помощником, полноватым добродушным Колей Пономаревым, начальственный тон:

— Ты своим ввинти как следует: пей-пей, а дело разумей! Чтобы не как в прошлый раз.

— Не-е, как в прошлый не будет, — пунцовея то ли от стыда, то ли от радостного предчувствия, клялся Пономарев.

— И это… смотри, чтоб бутылки по дороге не побили. Это ж район, там дороги толком в последний раз еще при Хрущеве ремонтировали, — блеснул историко-краеведческими познаниями Борька. — А главное, чтоб до конца торжественной части никто ни-ни, понял?

— Угу, — с сомнением выдавил Коля.

Лиска молча слушала, делая вид, что углядела за окном что-то донельзя интересное. Борька, конечно, тот еще жук и вечный недруг… но ведь еще и старый приятель, и ржать над ним в присутствии едва знакомого ей мальчишки — не по-товарищески как-то.

— А чегой-то ты ухмыляешься? — догадливо спросил Семин, когда вдохновленный напутствиями Коля укатился руководить погрузкой.

— Дык прикидываю, что я в прошлый раз пропустила, — Лиска фыркнула, перемещаясь со стула на подоконник.

— Значит так, Елизавета, — резко перешел на нудный официал Борька, — мероприятие наше, финансируется по нашей линии, а ты — лицо приглашенное — со всем, оцени, к тебе уважением приглашенное… Так что давай там без дискуссий и прочих революций, а?

— Как получится, — Лиска хищно оскалилась. — Ты ж, Борюсик, меня знаешь, я к тебе со всей душой. И облаиваю от души. Потому что ты, Борюсик, хоть и добрый человек, но чиновни-ик! Ладно, хоть не обидчивый.

— Да иди ты! — Семин неубедительно изобразил праведный гнев. — И не опаздывай, завтра в полвосьмого отправляемся.

— Не надейся! — привычно огрызнулась девчонка.

2

Депутат облсовета Николай Захарыч Зяпкин славился любовью к молодежи и умением облекать мысли в настолько причудливую форму, что они слету попадали в разряд местных афоризмов.

Вот и сейчас, стоя возле обшарпанного «Икаруса» в картинной позе трибуна, он напутствовал:

— Через несколько минут вы сядете в автобус, а вечером откроется слет, цель которого — сплотить вас, лучшую молодежь нашей области, идущую, так сказать, в авангарде. И потом вы понесете этот авангардизм в массы…

Зяпкин нес в массы что-то еще, но Лиска уже не слушала: юркнув за ближайшую березку и сжав ее в объятиях, девчонка рыдала от смеха. Еще до открытия слет начал оправдывать ее лучшие ожидания.

Однако же знакомых лиц было раз-два и обчелся. Ясно: Борюсик, боясь ударить в грязь лицом перед московскими «старшими товарищами», ради массовости набрал знакомых, малознакомых и едва знакомых покататься и бухнуть на халяву. Оказаться среди этой публики Лиске ну никак не хотелось, и она старалась не выпускать из поля зрения здоровенного бородача в поношенной стройотрядовской тужурке — команданте де Ла Варгаса. С ним не пропадешь, хоть горя и хватишь. При посадке в автобус исхитрилась устроиться рядышком с ним, да еще и место у окна занять. «Вот что значит жизненный опыт, его не пропь… тьфу, чур меня, чур!»