Жесткая посадка

– Угу, – углубился в чтение «доцент». – Ничего себе птичка. Масса пустого – десять тонн. Размах крыла – двадцать два метра. Видимо, пытался уйти на берег моря через эти распадки и дотянуть до Умикана. Умикан тогда уже был на свете, и взлётная полоса там достаточная… Не вписался в долину. Но двоих вам, наверное, хватит. Самолёт – он ведь вам не автомашина. У него масса распределена по объёму так, чтобы удельный вес был как можно меньше. Поэтому ворочать там все эти железки будет не очень сложно. Главная проблема – это фюзеляж. Если его удастся облегчить до трёх тонн, то я его вывезу на берег моря – здесь до него всего пятнадцать кэмэ – и поставлю прямо на баржу, которую надо подогнать к условленному времени…

– В общем, так, Москва. – У Зима была манера улыбаться одной нижней половиной лица, глаза же его не выражали ничего. – Ты договаривайся с твоим компаньоном и Ухом. А мы сейчас попробуем посчитать, сколько всё это дело выйдет в деньгах…

– Да куда вы спешите… – протянул «доцент», у которого была фамилия Зайцев, и коего в глаза так прямо Зайцем и звали. – Давай за знакомство, что ли. Никуда эти ваши матросы-бичи не денутся, пока всех твоих ламуток не отдерут.

– Ламутки не мои, – возразил Зим, доставая бутылку «Страдивари», – они общие. Гляди, какую водку этот пижон привёз.

– Чего пижон, – укоризненно покачал головой Заяц, разливая по первой. – Водка хорошая, только вот назвали её как-то… Страдивари же скрипки делал, водку, мне кажется, не гнал. Если на том свете узнал, что его именем водку в России, через триста лет после смерти, назовут, то, наверное, в гробу перевернулся.

– Ага, – сказал грубый Зим, – если бы все, чьим именем в нашей стране последние десять лет водку назвали, в гробу переворачивались, то кладбища ворошились бы, как муравейники. А как тебе его байка?

– Байка как байка, – равнодушно заметил Заяц, – искали у нас самолёты, и даже вывозили. Ну, не у нас, в смысле, а в Хохотске. Нет, два года назад к тебе интереснее народ приезжал, который искал развалины египетского храма и ламутских шаманов. Храма они, естественно, не нашли, а шаманом мы, чтобы народ не разочаровывать, Сеньку Дьячкова нарядили, и он тут в бубны им за стакан бил чуть не неделю. А так как пьян он был всё это время почти до беспамятства, и разговаривать не мог, решили они, что коснулись древних тайн и нерассказываемого знания, и уехали вполне так себе довольные. Здесь, – оборотился Заяц на меня, – ты чудиками нас не удивишь. Здесь мы сами чудики. А какие чудики сюда в поисках приключений забираются, таких даже Жванецкий не придумает. Помнишь, был здесь буддист, искал место слияния… Чего там слияния, в общем?

– Совпадения геофизически активных зон с выбросом трансцендентальной энергии планеты в пространство, – буднично проговорил Зим, и я насторожился. Года три назад я встречался с одной эзотерической экзальтированной особой. Слова были совершенно из её лексикона, но я, несмотря на роман полугодичной продолжительности, так и не смог использовать его в быту. А Зим – мог.

– Ни хрена ему эти зоны не помогли, – хмыкнул Заяц, глотая вторую порцию, – как бравому солдату Швейку комиссия. Что там с ним было – замёрз в избушке?

– Нет, замёрз в избушке не буддист. Это был Настройщик Мира, Игрок на скрипках бытия. Медитировал без печки в верховьях Слепагая в ноябре. Его Мишка Попов, идиот, взял с собой, за зимушками[4] присматривать. Оставил на неделю одного, приходит – а он сидит весь в инее и смотрит на огарок свечи на столе. Судя по всему, дней пять уже сидит. Так его, будто статую, в позе лотоса, в вертолёт и погрузили. А Гоминдан, балбес, стал ему ногу распрямлять, она и отломилась, будто стеклянная. Вишь ли, так труп в мешок не лезет, в позе лотоса.

– А с буддистом что было?

– А, с этим… который наложения зон искал… с ним проще всего. Его медведь схавал, тоже ближе к осени. Помнишь, мы ещё за его ногами летали…

– Ногами, – повторил я. Пить водку уже совсем не хотелось.

– Ну да. Ноги в кроссовках. Больше и не осталось ничего.

– Нет, не терпит у нас земля придурошных, – произнёс Заяц после четвёртой.

– Ну как не терпит, – снова усмехнулся Зим своей серьёзной несмешной улыбкой, – вот нас с тобой возьми. Не терпит она только малахольных. Но это я давно для себя понял – все эти буддисты и настройщики мира только там себя хорошо чувствуют, где трава растёт.

Хиро Морити, аспирант Технологического колледжа, Аризона, США

Здание Aircombat International Society располагалось в бывшем цехе по разборке автомобилей, который не очень наблюдательные люди вполне могли принять за авиационный ангар. Хиро сразу отметил это обстоятельство, прежде чем заходить внутрь с тем делом, которое поручил ему Такаси-сан.