Жесткая посадка

— И сколько номеров ты так запомнил? — спросил Шеферд.

— Около двух сотен. Работает безотказно.

— А как насчет банковских счетов и прочее? Их тоже можно запомнить?

Карпентер взглянул на него, и на мгновение Шеферду показалось, что он зашел слишком далеко. Он пожал плечами:

— Просто интересно. Мне приходится записывать даже пин-коды, не говоря уже про счета в банке.

В его голосе не звучало ни малейшей фальши. Перед первым заданием Шеферд несколько месяцев обучался у актеров и психологов, выясняя, как обманывать собеседника с честным лицом.

— Никаких проблем. Это не государственная тайна, — произнес Карпентер. Он снова начал разрабатывать мышцы на руках. — Есть люди, которые занимаются этим постоянно. Ты знаешь число «пи»? Из школьной программы. Отношение окружности к своему диаметру. Бесконечная дробь.

— Ну?

— Так вот, в Токио есть парень, который запомнил его до сорокадвухтысячного знака после запятой.

— Наверное, он долго сидел, — усмехнулся Шеферд.

— Макдоналд!

Шеферд обернулся. На пороге спортзала стоял Гамилтон.

— Хватит болтать, — сказал он, и его кадык заходил ходуном. — Тебя ждет адвокат.

Шеферд нахмурился и отошел от силовой скамьи.

— Я могу переодеться, мистер Гамилтон? — спросил он.

— Он уже здесь, — ответил надзиратель, — а у меня полно других дел.

Гамилтон махнул рукой офицеру на балконе.

— Пришел адвокат Макдоналда! — крикнул он. — Потом я отведу его в камеру.

Охранник показал в ответ большой палец, но его лицо осталось безучастным.

Шеферд вышел за Гамилтоном из спортзала. Когда они оказались в административном блоке, надзиратель проводил его в одну из комнат. Сидевший за столом Харгроув неловко встал. Шеферд понял, что у него плохие новости.

— Позвоните, когда закончите, — обратился Гамилтон к Харгроуву.

Шеферд спрашивал себя, что могло случиться. Если бы операция провалилась и его решили вытащить из тюрьмы, не было смысла тащить его в эту комнату. Вероятно, Харгроув пришел сообщить ему о смерти Роупера. У суперинтенданта было каменное лицо, и он старался не встречаться взглядом с Шефердом.

Только когда Харгроув попросил его сесть, Шеферд понял, что речь пойдет о чем-то личном и дело может касаться Лайама или Сью.

— В чем дело? — спросил он. — Что случилось?

— Сядь, пожалуйста, — попросил Харгроув, скрестив руки на груди.

— Что случилось? — повторил Шеферд дрогнувшим голосом. — Что-то с Лайамом?

Харгроув поднял руки с растопыренными пальцами и сказал тоном наездника, пытающегося успокоить заартачившуюся лошадь:

— Мне трудно об этом говорить, Паук. Я пришел сообщить о Сью. Произошла автомобильная авария. Она мертва.

Шеферд молча смотрел на Харгроува. Голова у него стала странно легкой, словно от нее отхлынула вся кровь. Ему хотелось крикнуть, что это какая-то ошибка и Сью не может быть мертва.

— Мне очень жаль, Паук. Чертовски жаль.

Во рту у Шеферда пересохло. Краем глаза он уловил какое-то движение. Гамилтон наблюдал за ним в окно. Шеферд сел и положил руки на стол. Харгроув опустился на другой стул.

— Несчастный случай. Смерть наступила мгновенно. Карпентер здесь ни при чем.

Шеферд уронил голову на руки, стиснув кулаки и вцепившись себе в волосы, стараясь вызвать в себе боль и этой болью вытеснить мысль о смерти Сью. В памяти у него замелькали яркие картины. Тот первый день, когда он увидел ее на главной улице Херефорда вместе с городскими девчонками. Она была в коротеньком ярко-желтом платьице с глубоким вырезом, открывавшим верхнюю часть груди, шею украшала тонкая золотая цепочка с крестиком, на левом запястье блестели дешевые пластмассовые часики, на правом — золотой браслет с брелоками. Позже он узнал, что браслет Сью позаимствовала у бабушки.

Шеферд был с тремя приятелями из САС, они остановились и заговорили с девушками. Шеферд не мог отвести глаз от Сью. Она слегка выпила и все твердила, что не станет встречаться с солдатом, потому что знает, что это за парни, у них только одно на уме. Потом она отошла и позвала своих подруг, но Шеферд бросился за ней и попросил ее выпить вместе с ним. Он запомнил каждое слово их первой встречи, когда они сидели в уголке прокуренного паба. Сью рассказывала, что ненавидит свою работу и как от ее босса пахнет потом. Жаловалась, что Херефорд надоел ей до смерти и больше всего на свете ей хочется путешествовать по свету. Детей она не хочет, они только связывают, и надо сначала пожить полной жизнью, а потом уже думать о семье. Через полгода они венчались в маленькой церковке на окраине Херефорда, а в следующем году родился Лайам. Про путешествия пришлось забыть. Затем Шеферд вспомнил их последнюю встречу. Она кричала: «Меня от тебя тошнит! Видеть тебя больше не желаю! Можешь тут сдохнуть!» — и тащила Лайама из комнаты. Вот что она сказала ему напоследок — что ей тошно на него смотреть. Конечно, она говорила не всерьез, все было разыграно, но слова продолжали звучать у него в ушах, и теперь от них было в миллион раз хуже. Теперь, когда Сью мертва.

— Паук?

Шеферд открыл глаза.

— Что с сыном?

— Он в порядке.

— Где он?

— За ним присматривает бабушка.

— Я должен его увидеть.