Жесткий контакт

– Объясни это ментам! Вспомни, раньше, до катастрофы, “мусора” шастали с кобурой на поясе, в брониках, с автоматами на изготовку, а простому человеку за пушку в кармане шили срок! Сейчас они опять вооружены под завязку: слепящие фонарики у них, пищалки-вырубалки, газухи, шокеры, пневмо-парализаторы, ручники-огнеметы, а у нормального человека за ремень с медной пряжкой имеют право изъять кредитку на полгода! Всем, кто раньше занимался борьбой, боксом, фехтованием, карате, ушу, всем: и профи, и любителям – жандармы после Трехдневной предъявили ультиматум – или в ментуру вербуйся, или в армию, или под жесткий надзор в колхоз, на крестьянский паек…

– Всем?

– Всем, кого вычислили. Меня, например, забыли сосчитать, козлы!.. Верующие в Кахуну и быдло суеверное считают этого ниггера абсолютным бойцом, который обитает как раз где-то здесь, на границе, в лесах, и который… О, сэнсей! Табачные часы остановились! Я ухожу в сторону счастья, лечиться. До завтра, Шаман. Жрать захочешь, не стесняйся, проси у Кольки, накормит…

Глава 4 ПРОДАВЕЦ СЛЁЗ

Хохлик двигался обычным маршрутом, от площади Дзержинского по Мясницкой к метро “Чистые пруды”. Ранняя осень баловала теплом, и Хохлик оделся по-летнему. Тощие ноги в сандалиях затянуты в узкие шорты. Настолько узкие, что бегать в них невозможно и, естественно, махнуть ногой как следует в шортах-“удавах” ни за что не получится. Модные шорты на вещевых рынках стоят дорого, да и не на всякой барахолке их купишь, места знать надо. В смысле, не везде продаются настоящие шорты фабрики имени Клары Цеткин. Самопала-то где хошь завались. Одежда с маркой “Диво”, в просторечии – “удав”, некоторым образом являлась компромиссом продвинутой столичной молодежи с “силачами”, сиречь – “представителями силовых органов”, из каковых формировались уличные патрули. Модников в шортах-“удавах”, в сандалиях, на размер больше необходимого, и в рубашонке-“удавке” (за пазухой которой невозможно ничего спрятать) минувшим летом патруль останавливал редко. Превращенных при помощи одежды в добровольных полупаралитиков-стиляг патрули силачей, как правило, презрительно не замечали.

Мелко перебирая ногами, Хохлик добрался до магазина “Чай”. Остановился, разглядывая витрину и поправляя тугой ворот рубашки. В витрине отразилось трое силачей на другой стороне улицы, усиленных маленькой толпой “слоников”. Усиленный патруль отражался в стекле тускло, и все же Хохлик засек, как недобро покосился на его худую обтянутую спину белобрысый здоровенный слоник в камуфляжном комбинезоне без знаков различия. Слоники – это полная майна! Хоботки с ушами! Ненавидел Хохлик слоников всей душой. И они, бивни проклятые, будто чуяли его ненависть на расстоянии. Однажды Хохлик не сдержался, обложил матом плюнувшего ему на сандалии слона и так схлопотал хоботом (резиновой дубинкой) по жевалке, что пришлось вызывать “Скорую помощь”. Обиделся слонище совсем не на матерную ругань, а на проскользнувшее в потоке брани словечко “бивень”. За “слона” или за “бивня” дюжие парни из “Добровольных Рабочих Дружин” могли вообще убить. Хохлику, считай, еще повезло, отделался сломанной челюстью и сотрясением мозга.

Хохлик вспоминал прискорбный случай из своей бурной биографии, а слоник на другой стороне улицы между тем окликнул дружка-бивня и ткнул грязным пальцем в сторону модника.

– Майна… – прошипел Хохлик и полез в накладной карман рубашки за портсигаром. Надо поспешить, достать помеченную сигаретку и закурить. Жалко табака со слезой, но жизнь дороже. Окажется среди силачей нюхач, и майнуй под землю на метр! Не успеет Хохлик сознаться, рассказать, как уж скоро год стучит ментам на коллег толкачей. А успеет – толку чуть. Все толкачи-крокодилы, взятые с поличным, обзываются внештатными информаторами, лишь бы, в соответствии с указом 2/4 (от второго апреля прошлого года), не получить здесь же, на месте, укол инъектором, лишь бы попасть в крытку, где останется шанс заложить всех, кого знаешь, вымолить у следака статью 26-Ж, а пусть и 26-Е, все лучше, чем честным толкачом помереть от инъекции цианида.

– Вира, – прозвучало рядом. Очень тянуло повернуть голову на голос, но Хохлик переборол себя. И так узнал гнусавый выговор знакомого монаха Дюши.

– Вира помалу, Хохлик. Силачи чешут наши берега. Крокодилы спины греют, монахов слоны топчут. Хоп?

– Хоп, – ответил Хохлик понятливо. Вгляделся пристально в стекло витрины, в отражение тыкающего в спину Хохлику слоника, и увидел, как другой бивень пренебрежительно махнул рукой. Указующий перст опустился, бдительный слоник утратил нарождающийся нехороший интерес к моднику на другой, нечетной стороне улицы.

– Четко ваш берег чешут? – Хохлик искоса поглядел на переминающегося с ноги на ногу Дюшу.

– Хоп, – подтвердил Дюша. – На Ксендза у силачей гнилой зуб вырос, сам знаешь.