Жесткокрылый насекомый

– Не слишком ли серьезное обвинение? Между прочим, у меня все в порядке. Мужики, в чем дело, вообще?

Распопова популярно объяснила, что некая Марина Васильевна Кулик нелегально держит у себя детей для дальнейшей продажи…

– Чего?! Мужики, она серьезно, что ли?

И просветил введенную в заблуждение оперативную группу, что никакого притона у Кулик не было и нет и что тетка решила на старости лет завести детей, открыть семейный детский дом и пригласила к себе в гости ребят из приюта. Тем понравилось, и они на следующий день прибежали снова, но неофициально и с друзьями. Пропажу вернули с милицией – вон Распопова их утром и возвращала, но угланам до того понравилось приключение, что они снова сбежали в двойном составе.

Теперь за беглецами приехала сотрудник реабилитационного центра, а заодно и его позвали, чтобы все по закону.

– А мы тогда зачем? – не понял старший оперуполномоченный.

– Вот я и спрашиваю – зачем?

У Распоповой от такой наглости дыханье сперло. Не давая ей опомниться, Лопаницын предложил:

– Может, просто ребят увезем, если уж приехали? Тут всего-то минут двадцать ехать… С меня пиво.

Оперативники согласились. Петр поднял голову и свистнул. На балкончике появилась Марина Васильевна.

– Спускайтесь, сейчас поедем!

Через пять минут шестнадцать мальчишек и девчонок вышли парами из подъезда и чинно-блинно сели в автобус, с презрением глядя на

Распопову. Вслед за ними в “пазик” зашли Геращенко и сама Кулик.

– Бдишь? – Галина нависла над коллегой.

Распопова только глазами хлопала. Ее только что нагло провели.

– Шеф, поехали! – крикнул участковый.

тридцать два и тридцать один, а потом еще два раза по столько же

Опергруппа уехала сразу же, едва пассажиры выгрузились у ворот

Центра реабилитации. Распопова сказала, что проследит, и тоже вышла.

– Ну? – Она осмотрела своих оппонентов. – И что вы придумали? Вы здесь все заодно, да? Одна банда? Я вас не боюсь!

– Дура! – крикнул Евгений из-за спины Марины Васильевны.

– Идемте, нам нужно все обсудить, – велела Геращенко. – Ребята, во дворе пока погуляйте.

– Что? – Распопова ощерилась. – Кажется, и ваша контора тут замешана, да?

– Дура!

– Хорошо, – скрипнула зубами Галка. – Марина Васильевна, чтобы ребята не волновались, проводите их в приемный изолятор. Эта женщина вам покажет, куда идти.

С видом победителя Распопова повела детей с “мамой” за собой, а

Геращенко и Кулик вошли через главный вход, к директору.

Лопаницын остался курить на улице.

Не прошло и получаса, как участковый понял, что укурился насмерть.

Потому что увидел, как из земли проклюнулся сначала один, потом другой, потом еще несколько и, наконец, целая грядка Куликов.

Зрелище было жутковатое: ладони рвут дерн, разгребают грунт, и на свет появляется сначала голова с грязным, бессмысленным лицом, потом, выворачивая комья сырого глинозема, появляются плечи, руки упираются и вытягивают на свет все остальное. А потом земля осыпается, и вот он, стоит новенький, как с иголочки, Женя Кулик.

Не успел Петр Ильич проморгаться, как двор Центра оказался полон детей.

– Мама, мама вернулась! – закричали Кулики, едва Марина Васильевна вошла в изолятор. – Мама, ты за нами?

Кулик онемела. Вот Саша. Вот близняшки Виктория и Вероника. Мишка,

Кирилл, Аннушка…

– Ма, мы домой сейчас, да? Ма, ты нас насовсем забираешь?

Медик и нянечка с воспитателем во все глаза смотрели на эту сцену: дети со всех сторон облепили непутевую мамашу, а та лишь губами шевелила, будто пересчитывая.

– Мои, – вдруг сказала Кулик, и взгляд ее стал быстрым и ясным. -

Они все мои, и я их забираю. Ребята, собирайтесь.

– Как же, мамаша? – встрепенулась дежурная воспитатель. – Нет, так не положено, стойте, нужно документы оформлять.

– Я вам не позволю, – вскочила Распопова. – Это похищение!

Марина не ответила. Она толкнула запертую дверь – и та выпала вместе с косяком.

– Дети, домой! – позвала она.

С веселым гвалтом ребята потекли в дверной проем, и, как ни пытались нянечка, воспитатель и Распопова остановить этот поток, ничего у них не вышло.

Петр Ильич, увидав Марину Васильевну в окружении ребят всех возрастов и размеров, понял, что теперь драки не избежать.

– Куда собрались?

– Домой, – ответила Кулик.

– С детьми?

– Да. Что-то не так?

– Насколько мне известно, у вас нет детей.

– Теперь есть.

– И когда только успели?

– Дайте пройти.

Позади уже бежали крайне взволнованные сотрудники Центра, размахивала руками и бюстом Распопова, и вообще сцена напоминала эпизод из военного фильма, когда оккупанты вот-вот войдут в город, а никто не успел сбежать: всеобщая суета и паника, и никто не знает, что предпринять.

Лопаницын раскрыл кобуру. Это была простая демонстрация силы, могла подействовать, а могла и нет. Но лучше бы подействовала…

– Думаете, испугаюсь? – Глаза Марины Васильевны пылали.

– Нет, вы ведь такая смелая! Не порите горячки. Хотите забрать детей

– сделайте это цивилизованно. Вас ведь сожрут иначе, вместе с ребятами и кошками.