Жестокая Фортуна

Вот тогда оркестр грянул одну из величайших мелодий последнего века, весьма и весьма популярную во всей Галактике. Естественно, что творить такое было нельзя, право интеллектуальной собственности запрещало во всех мирах галактического Союза Разума даже проигрывать мелодию полностью без соответствующего денежного вознаграждения автору или его потомкам. А уж тем более нельзя было делать этот шлягер гимном. Но! В законе имелись некие закавыки, которые грамотно и трезво использовал господин Палцени. Изначально закон о праве собственности распространялся на все цивилизации, входящие в Союз Разума. А ведь о Майре там пока даже не знают! И что толку, если бы вдруг завтра во время приёма в тот же Союз местным аборигенам заявили: ваш гимн недействителен! Аннулируйте его! Иначе накажем! Но ведь до принятия Майры в Союз ещё о-го-го сколько времени пройдёт! Если не века!

А там была ещё одна тонкость, касающаяся как раз гимнов и относящаяся ещё только к первым годам возникновения Союза. Она гласила: если к данному моменту мелодия использовалась как государственный гимн не менее пяти стандартных галактических лет, то она таковой (в виде гимна) имеет право оставаться навсегда.

Что и требовалось доказать.

Если уж на то пошло, то Палцени помнил очень много шикарных творений, которые, несомненно, подходили к гимнам, и этим стоило воспользоваться в определённые моменты, когда придётся что-то выторговывать или неким жестом склонять чашу переговоров или торга в свою пользу.

Об этом думал Виктор, стоя вместе со всеми во время исполнения величественной мелодии:

«Ну да, теперь каждое государство захочет иметь свои оркестры и свой гимн. Вон как Уйдано гримасничает и жестами показывает, что ему тоже надо подарить нечто подобное. Ха! Сообразительный жук! Остальные пока только слушают, отвесив челюсти, а он уже начинает «хватать за глотку». Хорошо, что я заранее заказал нужное количество комплектов инструментов для оркестров Чагара и Шулпы, иначе оказался бы в очереди далеко не первым».

Ну а дальше начался пир, в организации которого цензорцы превзошли самих себя и лишили своих гостей дара речи на несколько часов.

Глава двадцать восьмая Очередная головная боль

Как ни пытался сбежать Монах Менгарец с праздника Единения как можно быстрей, раньше чем через двое суток вылететь к побережью Речного залива не удалось. Но зато никто и никогда из его новых друзей и союзников не смог бы укорить, что он мало сделал или предавался излишнему чревоугодничеству в эти дни. Инопланетянин мелькал везде и успевал всюду, а поговорил и пообщался чуть ли не с каждым, от кого хоть чуточку зависела политическая стабильность на континенте.

А то, что он при этом фактически ни разу толком не поспал, никого не волновало. Да и стыдно было подумать. Менгарец! Инопланетянин! И устал? Хотя справедливости ради следовало добавить, что остальные ответственные лица тоже не слишком расхолаживались за столами, в купальнях или спальнях. Все дружно поняли: если не урву сейчас, по горячим следам – потом будет троекратно сложней.

Единственная, кто сурово и резко озаботилась состоянием Виктора, оказалась новоиспечённая принцесса. Однажды она отыскала его Святость в группе инженеров княжества, которые что-то спешно записывали с его слов, и высказалась со всей строгостью:

– Да на нём лица нет! А он не так дано ещё лежал при смерти от тяжёлых ран! Оставьте его немедленно в покое! – и, уже бесцеремонно уволакивая Менгарца в сторону апартаментов, потребовала: – И для меня ты обязан выделить пять минут. Мне надо с отбой посоветоваться! – Уже на месте безразлично поинтересовалась: – К тебе зайдём или ко мне?

– Ко мне! – тут же последовал ответ. Потому что мужчина надеялся, что спартанская обстановка в прихожей будет настраивать только на деловой лад.

Зря надеялся. Первые слова были и в самом деле о будущем Ордена Тумана, а вот последующие всю деловую часть беседы пустили насмарку.

– Да мне, в сущности, плевать, что со мной и с проклятым Орденом будет дальше! Но попрощаться с тобой и получить твой последний поцелуй я имею полное право!

И шагнула к нему, одновременно ловкими движениями рук развязывая бретельки на шикарном тяжёлом платье. Оно рухнуло вниз, открывая взору изумительную фигурку. Следующий шаг – и ножка перешагивает платье, ещё один, и девушка прыгает вперёд, словно клещ, руками и ногами обвивая мужчину. Ну и тому ничего не оставалось, как унести красавицу в спальню, закрыть дверь изнутри и отдать «последний поцелуй». Довольная, как кошка, объевшаяся сметаны, Эратика Дайли Первая убежала от своего любовника только через два часа. Причём на прощанье она даже не подумала сказать: «Ты бы и в самом деле немного вздремнул». Куда там! Вместо этого она воскликнула:

– Спасибо тебе! Я счастлива! Прощай!