Жестокая Фортуна

Минуту висела тяжёлая пауза, пока самый заросший мужик не приоткрыл свой рот в угрожающем оскале. Ещё и зарычал при этом, словно дикий, желающий горячей крови зверь. За ним и остальные скорчили подобные рожи и издали похожее рычание. Стало страшно, и он понял, что его сейчас станут есть. Прямо такого сырого, без перца и без соли. И в то же время у пришельца возникло какое-то подспудное понимание неправильности обстановки. Неправильно, нелогично всё.

И даже неожиданный, пусть и запоздалый ответ показался словами из другого спектакля:

– Мы твои судьи и твои палачи! – с рычанием шипел бородатый. – Готов ли ты к смерти, чужак?!

Причём в слове «чужак» слышалось какое-то совсем иное значение. Этакого глобального, масштабного значения. Нетрудно было догадаться, кто стоит рядом. Дальше ещё проще: оказывается, произошло банальное похищение тела прямо из госпиталя. А судя по смутным воспоминаниям о том моменте, гномы умудрились сработать тихо, с высоким военным профессионализмом и, скорей всего, не оставляя жертв на месте своей диверсии по взятию пленного. Ну а раз не убивают и не мучают сразу, то, значит, он им очень для чего-то нужен. А что может раненый и беспомощный. Ничего! Ну… Кроме информации, а уж её Менгарец скрывать ни от кого не собирался. Следовательно, в ближайшие несколько дней ни судить его не будут, ни казнить, ни тем более есть в сыром виде. А значит, можно и побравировать. Тем более что в тело, так до сих пор и напичканное местными наркотическими средствами для обезболивания, пришёл кураж и неожиданное веселье:

– Слушайте, я тут уже пару суток в туалет не ходил, и мне уже так приспичило – глаза на лоб лезут. А тут ещё вы так смешно рычите и глаза выкатываете… Ха! Так что, если хотите меня есть, сразу предупреждаю: неприятный запашок весь аппетит перебьёт.

Четверо бородачей застыли каменными изваяниями, а пятый (видимо, самый злой и голодный) вдруг отвернулся в сторону и со странным хрипом присел вниз. Причём хрипы и там продолжились, отдалённо напоминая нечто совсем неуместное для данной сцены.

Тот, кто говорил, покосился вниз и продолжил уже без прежней уверенности в голосе:

– Ты даже не представляешь, чужак, что мы с тобой сейчас сделаем!

Менгарец попытался пошевелиться, но понял, что не так связан, как прикрыт неким подобием железного кожуха, который легко от себя не откинешь:

– Ага! Значит, решили меня сварить как мясные консервы? Так ведь предупредил по поводу крайней нужды! Потом отмывать придётся.

Один из бородачей не удержался и, морща лоб, спросил у главного:

– А что такое консервы? – Тогда как ещё один вполне таким простым, нормальным и рассудительным голосом предложил:

– Может, перестанем дурачиться? А то я сейчас тоже от смеха загнусь.

Их вожак недовольно выпрямился, пнул корчащегося от смеха товарища ногой и рыкнул с нескрываемой досадой:

– Ну вот, всю договорённость испортили! Знал бы, лучше б кого-то из молодых подговорил. Никакого с вас толку!

– Ну чего ты? – заговорил очередной бородач с обидой. – Мы старались! И он явно чуть от страха не помер. Это просто у тебя голос такой слишком добрый, и он сразу обо всём догадался.

Теперь не на шутку обиделся сам вожак:

– Это я-то добрый?! – и добавил несколько словечек, относящихся к явному местному нецензурному лексикону: – А хочешь, я тебе сейчас с одного удара три зуба выбью?!

Тот захохотал, но на два шага назад отступил-таки:

– Не-а! Не хочу!

Виктору ничего не оставалось делать, как стоном привлечь к себе внимание:

– Послушайте, любезные, или не знаю как вас там, может, всё-таки дадите мне наведаться в отхожее место? А то всё, сил больше нет! Последние моменты терплю!..

Теперь бородачи уставились на пленника с сомнением:

– А сможешь? Ты еле губами шевелишь, куда тебе вставать-то?

– Вы ведь меня какой-то гадостью усыпили… – начал пленник, но его перебили:

– Да когда тебя забирали, ты и так при смерти лежал!

– Неправда! Это меня так знахари успокоительным и снотворным напичкали!

Вожак решился:

– Ну ладно, вставай! Коль сможешь…

Два иных гнома, екнув от натуги, сняли с кровати и в самом деле металлическое покрытие, весящее невесть сколько, и отставили в сторону. А Виктор, внимательно осматриваясь и откинув с себя аккуратно одеяло, стал помаленьку вставать. Кстати, что простыни с подушкой, что матрас так и оставались под ним из госпиталя Ворот. Да и на теле ничего, кроме повязок и бандажей, не было.

Первым делом пленник, конечно же, присматривался к «гномам». А те, несмотря на кажущуюся неуклюжесть и внешнюю бесхитростность, очень чётко и грамотно рассредоточились вокруг и выдерживали должную дистанцию. То есть относились к раненому как к совершенно здоровому и опасному воину. Вздумай он неожиданно атаковать или попытаться отобрать оружие, вряд ли бы ему это удалось. Радовал тот факт, что не связали и ни в какие цепи кандальные не заковали.