Жестокая любовь мажора (СИ)

Илай ничего не отвечает. А я, не зная куда деть руки, поправляю разрез на платье и избегаю возможности посмотреть на Багирова.

Он так близко, что я чувствую глухие удары его сердца у моего бедра, которое прижимается к его твердой груди, другое покрывается мурашками оттого, что на нем лежит рука Илая, придерживая меня.

Но я стараюсь не зацикливаться на этом, иначе окончательно растаю. А я и так туго соображаю. Поэтому, чтобы выиграть немного времени для передышки, отвлекаю себя открывшимися видами.

Лагерь как на ладони, и даже видна сцена диджея и украшенная фонариками и флажками танцплощадка. На ней с десяток маленьких точек, двигающихся в такт музыке.

— Меня больше устраивает другой вид. — Его глубокий тихий голос отзывается во мне эхом.

Я не поворачиваюсь к нему и после этих слов. Потому что знаю: он говорит обо мне. Я чувствую, как Илай испытывает меня взглядом. На физическом уровне. И как бы я ни пыталась не обращать на это внимания, странные ощущения от нашей близости захватывают меня полностью.

Повисает тяжелое молчание. А я не знаю, что ему сказать, при этом не выглядя уязвимо и глупо.

— Такие беззаботные…

— И свободные. Самое крутое время у них. Хотя мне сейчас грех жаловаться.

Медленно я все-таки поворачиваю голову и встречаюсь со взглядом Багирова, которым он лениво скользит по моему лицу и останавливается на губах. В его глазах вспыхивает искра, и я отворачиваюсь, незаметно переводя дыхание.

А затем даю ему знак опустить меня на ноги.

Чтобы не затягивать эту неловкость, я поправляю платье, разглаживая несуществующие складки на животе, и отхожу от Илая.

— Я бы не отказалась немного выпить.

Провожу ладонью по горлу и чувствую, как оно дергается, когда я сглатываю.

Илай подходит к импровизированному столу, берет бутылку. Разворачивает фольгу, а я прикрываю уши и зажмуриваюсь от громкого хлопка.

Он наливает шампанское в пластмассовый бокал и протягивает его мне. Часть белой пены идет верхом, скользит по запотевшим стенкам.

Я делаю большой глоток и, прикрыв глаза, ощущаю, как маленькие пузырьки скатываются по горлу.

Медленно вдыхаю и выдыхаю, потом смотрю на Илая и непонимающе свожу брови.

— А ты… не будешь?

Багиров качает головой, подпирая плечом кирпичную стену.

— Я не пью алкоголь.

Ого.

— Вообще? Все-таки день рождения как никак.

— Вообще. После того случая. Он отвратил меня от алкоголя.

Я поджимаю губы и киваю, немного находясь в шоке.

— А у меня не было безработного времени, — возвращаюсь зачем-то к предыдущей теме. — Так что, я бы сказала, сейчас моя жизнь мне нравится больше.

Илай вскидывает брови, проводит пальцами по губам.

— Я думал, девушки с детьми устают и только мечтают о свободном времени.

Я делаю еще один глоток прохладного шампанского и чувствую, как немного расслабляюсь.

— Ну не без этого. Устаю, но больше от своего ритма жизни, а не от ребенка. — Молча переглядываемся. Вот мы и коснулись вопроса, к которому я как-то и не планировала подводить сейчас. Но что уж теперь. — В материнстве есть свои прелести, знаешь ли. Этот маленький человечек отдает тебе всю свою любовь, и какой бы тяжелой ни была моя смена, когда я возвращаюсь домой… — пожимаю плечами, задумчиво опуская взгляд в бокал, — я будто перерождаюсь. — Поднимаю взгляд. — Понимаешь?

После короткой паузы, Багиров произносит серьезно:

— Если честно, не очень. Но я бы хотел понять.

Глава 26

Багиров поднимает руку, проводит себе по волосам, по лицу и прячет ее в карман. Я тоже не блещу умом в переговорах, поэтому молча кусаю изнутри щеку. Это он типа намекнул, что хочет прочувствовать все отцовские прелести? Или что?

— Давай только сегодня спокойно поговорим, ладно? — начинает он, будто боится моего молчания. — Я понимаю, что у нас все складывается непросто, но… — нервно царапает нижнюю губу зубами. — Но я бы хотел прийти к чему-нибудь. Я знаю, что не подаю надежд в твоих глазах, но, может быть, я стал бы… неплохим… отцом? — на его лице сейчас такое выражение, что мне самой становится страшно. — Я, правда… черт знает, как это все устроено, и врать не буду… мне пока сложно до конца все осознать и принять, но я мог бы… я хотел бы, чтобы мы оба дали друг другу шанс.

Вау… Это было… впечатляюще. Настолько, что у меня начинаются признаки тахикардии. Я поглядываю на бокал, но, боюсь, если сделаю очередной глоток, возможность говорить членораздельно меня покинет окончательно.

Глубокий вдох распирает грудную клетку.

— Ну… — выдыхаю, чувствуя легкое головокружение, — мы можем попробовать начать с ма́лого.

Илай внимательно смотрит на меня, ожидая продолжения, которое я толком-то и сформулировать не могу.

— Эм-м… — я прячусь за бокалом, все-таки делая еще один глоток. Последний! Потом ставлю шампанское на импровизированный стол и начинаю расхаживать взад-вперед, взволнованно потирая руки о бедра. Смотря то на небо, то себе под ноги.

Что я могу предложить, чтобы не выглядеть идиоткой? Хотя, уверена, уже так выгляжу. Жесть какая-то. Почему мне так сложно с ним разговаривать? Не должно ли быть наоборот?