Жестокая нежность 2 (СИ)

— Все возможно. Если возьмутся копать… Как ты понимаешь, после событий, связанных с тобой, я — кандидат номер один.

— Черт… Как же так? Но покинув страну, подтвердишь подозрения, — так устала расставаться с ним, так устала от проблем, так устала от слез, сейчас тоже не могу сдержаться.

Муж присаживается возле меня, вытирая соленую влагу с лица.

— Послушай, мой отъезд заставит полицию работать, а не сваливать на первого попавшегося. И люди Филиппа Абрамовича уже «роют землю». Тебя хочу оградить от ненужных переживаний. Наверно, легче думать, что я «типа в командировке», чем в СИЗО…

Киваю. Но свой самый большой страх озвучиваю:

— Когда все закончится? Когда…

Ян смотрит и молчит… Это затяжное молчание убивает, давит на виски, отравляет мерзким ядом… Задыхаюсь…

Глава 26

Глава 26.

— Где ваш муж? — следователь, пригласивший меня побеседовать, смотрит исподлобья, нахмурив брови. — Что за внезапный отъезд?

— Почему же внезапный? — говорю спокойно и уверено, с небольшой долей возмущения, все, как советовал Филипп Абрамович, при необходимости включу «дурочку». — Уехал по делам бизнеса. Вообще-то, он на связи, можете позвонить ему. И, наверняка, уже знаете, где находится, проверить по данным паспорта несложно, — чуть усмехаюсь, намекая на явные вещи, не переиграть бы. — Не понимаю, а в чем проблема?

— Пока ни в чем… — отвечает многозначно и делает какие-то записи. Сволочи. Точно подозревают, как и предполагал Ян. — Расскажите о возникшем конфликте с умершим Дмитрием Градовым.

— Конфликт? — просто не верится, насколько быстро все может поменяться: недавно помогали, а сейчас готовы обвинить, лишь бы быстрее дело закрыть. — Вы издеваетесь? Похищение называете конфликтом? Мой муж не нарушал законов.

— У него есть серьезный мотив, — заявляет мужчина. Не стала себя утруждать запоминанием его имени.

— Так поройтесь в окружении убитого… — отстаивать непричастность мужа буду хоть под угрозой расправы. — И молчу о том, как легко можно добраться до человека, находящегося в камере…

Мне, конечно, об этом вскользь поведал адвокат, как проворачивают подобные грязные делишки, но в данном случае следы насильственной смерти были настолько очевидны, что закрыть глаза никто не позволил бы… Если откинуть весь негатив, то лично я не желала такого исхода, думая в первую очередь о Гене.

— Разберемся, — недовольно ответил.

— Я в этой истории — лицо пострадавшее… Но вы вместо того, чтобы работать, ищете легких путей: «муж за жену решил отомстить» — отличный план, после которого в списке подозреваемых окажется первым… А виновные на свободе радостно в ладоши хлопают, — встала, сунув ему пропуск.

— Не отпускал вас, — возмутился он.

— Вызывайте повесткой в следующий раз, через нашего адвоката, без него больше не стану говорить.

— Когда ваш муж вернется? — не отстает следователь.

— Точных сроков не знаю. Вероятно, как закончит с решением всех вопросов, — про себя исправляю фразу: как только у вас не будет повода обвинять Яна в том, чего не совершал. — Подпишите…

Он быстро ставит свою закорючку на бумажке. Протягивает. А во взгляде поселилось недоверие и сомнения.

«Проницательный…» — но от меня ничего не узнает. Не выдам, что муж не покидал пределы страны и находится в укромном месте. Решили иначе поступить, пошли на риск: по его документам, вместе с телефоном, уехал другой человек.

Теперь можно ожидать постоянную слежку за мной, если еще не успели приставить ищеек…

***

Как же раздражает это странное глупое стечение бесконечно меняющихся обстоятельств. Не перестаю удивляться, каким образом мы оказались в центре стихийных событий. Чьими стараниями нам достались испытания, и по каким причинам? В случайности не верю… Все происходящее похоже на методичное вмешательство и травлю.

«Я буду сильной» — дала себе установку.

Завела машину. И бесцельно ездила по городу около часа, с трудом удерживаясь от желания рвануть к Яну, хоть на пять минут — просто увидеть, прижаться к груди, услышать удары родного сердца, сказать «люблю»… Но мы заложники обстоятельств…

Нестерпимо захотелось поговорить с тем, кто в курсе всего. С некоторых пор общение с Ларой жизненно необходимо, она так умело успокаивает, подбадривает и заряжает своим неуемным оптимизмом.

Дверь долго не открывали. И собиралась уже уйти, как звук замка остановил.

— Тина? — подруга плотнее заворачивается в простыню.

Стало стыдно, понимая, насколько неуместно мое присутствие сейчас.

— Прости… не вовремя… — развернулась, чтобы уйти. Я ведь могла позвонить вначале и не ставить в неудобное положение неожиданным визитом.

— Куда?! — она схватила меня за руку, заталкивая в квартиру. — Проходи.

— Лара, правда, зайду потом… Не хочу мешать.

— Саш, ну, хоть ты ей скажи! — кричит своему исполину.

— Конечно, не помешает, — он выходит в одних штанах.

«Саша… Как мило…Просто, понятно, душевно, по-домашнему…» — и так, безусловно, ему идет больше, даже внешне выглядит мягче с таким ласковым обращением — приятное исключение для любимой женщины. Никаких Алексов на зарубежную моду.