Жестокая одержимость

Я карабкаюсь, все еще пытаясь выбраться, но вдруг что-то тяжелое начинает давить мне на поясницу, и я издаю придушенное хныканье.

Грейсон стягивает с меня легинсы, а затем сжимает ноги вместе. Поскольку я вся мокрая от пота, к моей коже прилипли кусочки листьев и иголок, пока я корчилась на земле. Звук расстегиваемой молнии на его брюках осеняет меня догадкой.

Он собирается трахнуть меня в задницу.

Я кричу, изо всех сил пытаясь вырваться из его хватки, а Грейсон хрипит и сжимает мои волосы. Он поднимает мою голову, а затем вдавливает ее обратно в землю, и перед моим взором вспыхивают звезды. Крик в моем горле переходит в тихий стон, а моя грудь вздымается от напряжения. Я удивляюсь его жестокости, хотя и ждала ее. По моему телу пробегает жар, который распространяется под кожей и скапливается между ног.

Конечно, я могу сказать «стоп», но, хватая ртом воздух, понимаю, что пока этого не хочу. Я действую под бушующим адреналином и опираюсь на инстинкты.

Грейсон проводит пальцем по моей влажной щели, заставляя замолчать, а его хриплый смешок – единственное предупреждение, после которого он, обхватывая руками мои бедра, слегка приподнимает их и вонзается в меня. Слава богу, не в задницу.

Он седлает меня сверху, сведя мои ноги и зажав их между своих бедер. Его член скользит внутри меня, принося мне такое удовольствие, что я стону.

Черт возьми, я не должна этого хотеть.

Я пытаюсь хотя бы приподняться, но он перехватывает мои запястья одной рукой и сжимает их за моей спиной.

Выкрутив одну из моих рук, он тянет ее вверх, и я снова упираюсь лицом в землю. Боль, проходящая по руке, отдается в моем плече, но затем Грейсон начинает двигаться быстрее. Глубоко внутри меня он попадает в одну и ту же точку, которая приносит мне удовольствие, – но при этом ведет себя как дикий зверь.

Вот до чего мы докатились. Стали похожи на животных, трахающихся в лесу.

Внезапно я подаюсь бедрами вверх, выводя Грейсона из равновесия, и этого мне хватает, чтобы вскочить на ноги, но легинсы, спущенные до колен, не дают мне возможности убежать. В мгновение ока Грейсон наваливается на меня и тянет за волосы назад, путаясь в них пальцами. Я врезаюсь спиной в его грудь, и он ведет меня к дереву. Шершавая кора царапает мне щеки, горло и грудь, а потом Грейсон наклоняет меня, и я хватаюсь за ствол, чтобы не упасть. Моя кожа горит от царапин, но я закрываю глаза, потому что во мне переплетаются боль и наслаждение одновременно. Я перестаю понимать, что ощущаю на данный момент. Грейсон не утруждает себя тем, чтобы прикоснуться к моему клитору или попытаться заставить меня кончить. С каждым толчком его члена и попадания в мою точку G во мне медленно нарастает блаженство. Но его недостаточно, чтобы перевести меня через край. Грейсон вонзается в меня с новой силой, а затем замирает и, застонав, наклоняется вперед. Его голова касается моего плеча, и, кончив, он молча вынимает из меня свой член, а затем отступает назад.

Я сразу же чувствую, как по внутренней стороне моих бедер стекает влага, потому что он снова кончил в меня без презерватива. Из-за этого я мысленно говорю «спасибо» своей маме, которая убедила меня начать принимать противозачаточные препараты, когда мне исполнилось семнадцать. Она не хотела внуков и говорила, что я сама еще ребенок, а в случае моей беременности заниматься воспитанием детей придется ей.

Когда я наконец выпрямляюсь, Грейсон проводит костяшками пальцев по моему подбородку. Все признаки злобы и гнева исчезли с его лица, и я задаюсь вопросом о значении этого вечера для него. Непохоже, что его первоначальные эмоции сегодня были как-то связаны со мной, если только совсем немного.

Он помогает мне снова натянуть легинсы, застегивает молнию на своей ширинке, а затем наклоняется вперед и целует меня, хотя я этого совершенно не ожидала.

Это что, благодарность? Он вообще знает, как ее проявлять?

Я бы поставила на «нет». Богатый мальчик, вероятно, никогда не произносил слов «пожалуйста» или «спасибо». Во-первых, из-за его характера, а также потому, что он придурок. Хотя это одно и то же.

– Теперь ты поняла? – Он проводит большими пальцами по моим бедрам, чуть выше пояса брюк.

Я думаю, что понимаю его. Гнев Грейсона требует выхода.

От холода я начинаю стучать зубами, и Грейсон прищуривается, потому что, кажется, только сейчас понял, что на дворе середина гребаного января. Он подбирает с земли свою куртку и помогает мне просунуть руки в рукава. Грейсон с заботой застегивает ее на мне, задерживаясь пальцами на моей груди. Должно быть, он снял ее, когда повалил меня на землю, потому что я этого не заметила, – а теперь мое тело окутывает не только запах земли, но и теплый аромат специй, который ассоциируется с Грейсоном.

Только сейчас я осознаю, что, как полная дура, мчалась по лесу в промокшей от пота футболке и легинсах, но связь с Грейсоном вдохновляет меня на глупые решения.

– Спасибо, – шепчу я, вглядываясь в выделяющиеся мускулы его рук под белой рубашкой.