Жестокая охота

Пока он возился с настольной зажигалкой, которая стреляла снопами желтых искр, Кудрин с горькой улыбкой рассматривал его лысину. В памяти возник образ совсем другого человека — проказливого лентяя Швыры, который умудрялся спать на лекциях с открытыми глазами. Был он длинноволос, кудряв, как нестриженный пудель, и пользовался большим успехом у институтских барышень, которым вешал лапшу на уши с неподражаемым простодушием и искренностью деревенского парня. Наверное, он и сам верил в то, что сулил очередной избраннице, потому как по окончании амурного романа страдал не менее недели и плакался в жилетку всем своим приятелям. Ребята относились к нему снисходительно и прощали то, за что другим не поздоровилось бы, — Швыра был безупречно честен и, не задумываясь, делился последним куском хлеба.

— Тебе уже все известно… — наконец молвил Швырков, избегая смотреть на Кудрина.

— Не совсем. Так, слухи. Хотелось бы из твоих уст.

— Рассказывать особо нечего. Был человек — и нет его. Хороший человек, из настоящих, без червоточинки. Сибиряк, широкая кость. И специалист отменный… был. Нашли его в тайге спустя неделю, после того, как он отправился намечать участок для вырубки. Можешь представить, что от него осталось. Лето, зверья в тайге полно…

— Что милиция?

— А ничего. Дело завели. Папочку для отчета. На том все и кончилось. Несчастный случай, так определили. Нашли его под обрывом. Доказали, что сам свалился, по неосторожности. Это Ельмаков-то! Он участок знал, как свои пять пальцев, с закрытыми глазами мог ходить. В тайге вырос.

— Ты кого-то подозреваешь?

— Иди ты… знаешь куда! Не мое это дело — подозревать и выявлять. В районе я маленькая шишка… на таком месте, что говорить неудобно… Не знаю я ничего, понимаешь, абсолютно ничего! Кроме того, что мне сообщили из прокуратуры.

— Швыра, а если честно?

— Ну ты и настырный! Вызвал на свою голову…

— Если сказал “а”, то давай уж весь алфавит, по порядку. Не темни. Мне там работать, и я должен быть в курсе.

— Ты согласен? — обрадованно спросил Швырков.

— Куда денешься… Заманил ты меня, как муху на липучку. Денег на обратную дорогу все равно нет. Придется зарабатывать.

— Ваня, оставайся, не пожалеешь. Оклад тебе положу самый высокий. Еще из своего фонда дам персональную надбавку. В деньгах обижен не будешь.

— Верю, — коротко ответил Кудрин, поднимаясь.

— Значит, я готовлю приказ…

— Готовь… — Иван перегнулся через стол и посмотрел прямо в глаза Швыркову. — Так все-таки?..

— Опять ты за свое… — досадливо поморщился начальник райлесхоза. — Ладно. Но чтобы между нами!

— Землю заставишь есть? Или на Библии поклясться? Обижаешь, Колян…

— Каким ты был… — вздохнул Швырков и заговорил почти шепотом: — Обстановка там сложная. Участок в самой что ни есть глухомани. Но места красивые! Дороги неважные, разбитые и размытые, хотя вездеходом туда вполне можно… И по тайге тоже. Я тебе уже говорил, что охота в тех местах отменная. Северные олени, лоси, медведи, лисы… И прочей дичи, помельче, не счесть. Вот и браконьерствует народ. Ладно бы свои, местные, большого урона они не причинят. Заготовят себе мяса на зиму — и ладно. Чисто по-человечески понять их можно — из-за дорог с продуктами в поселке туговато. Но повадились туда и райцентровские любители дармовой дичи. Вот от них зверью и впрямь спасу нет. Бьют, сволочи, с колес, с вертолета, ночью — с фарой… Охотинспекция ни кует, ни мелет, все на наши плечи легло. Эх! — Швырков обреченно махнул рукой. — А у нас даже раций нету…

— Извини, Колян, туману ты напустил много, а вот по поводу Ельмакова не сказал ни слова.

— Он их всех поприжал, будь здоров. От него в тайге скрыться невозможно было, ловил эту гнусь и днем и ночью. Ну и… зацепил… кое-кого из высокого начальства. Штрафы, изъятие оружия… А, что я тебе толкую! Известное дело в нашей работе.

— Ну и что дальше?

— Дальше как всегда и везде — спустили на тормозах. Кое-кто выговором отделался, кого-то пересадили для отвода глаз в другое начальственное кресло… А вот Ельмакову туго пришлось. На меня стали давить, чтобы я власть употребил…

— И ты, конечно, не смог воспротивиться…

— Да, не смог! Выговоров на него понавешал, как на новогоднюю елку цацек. Так, для виду. Наедине с Ельмаковым я объяснил ему ситуацию, и он меня понял. Не обиделся. Мужик был — кремень. Не то что… некоторые… А вот уволить его, как того кое-кому нужно было, я не захотел. Дурачком прикинулся, мямлей — какой с меня спрос? Потом вроде все поутихло. Я, осел, обрадовался — как же, отстоял такого человека. Вот тут и… Несчастный случай. Уж очень он кстати подвернулся… для некоторых. В самый раз…

— В хорошее дельце ты меня хочешь втравить…

— Испугался? — зло посмотрел Швырков на Кудрина.

— Не так, чтобы очень… — Кудрин подмигнул весело: — Кстати, Колян, по-моему, ты обещал угостить меня обедом? Или я ослышался?

— Черт, заговорились! Конечно. А заодно и поужинаем, — засмеялся Швырков, глянув на часы. — Жена знаешь как готовит? — пальчики оближешь…