Жестокая справедливость

Он был атлетом баскетбольного роста, кроссовки которого с трудом умещались на пятачке перед пассажирским сиденьем. Если бы он вздумал засунуть свой палец в нос человеку обычной комплекции, не обошлось бы без травмы.

Из окна на третьем этаже вылетела хрустальная ваза и, теряя по пути розы на длинных стеблях, грохнулась об асфальт.

— Пойдем! — скомандовал Зарик.

Его голова с пышной прической могла бы послужить украшением выставки парикмахерского искусства. Идеальный пробор, косые бачки, чубчик торчком. Девушки засматривались на него издали, но близко подпускали лишь за деньги или подарки, потому что, как и бандиты, обладали хорошо развитым инстинктом.

Зарик и Шварц выбрались из машины и синхронно запустили правые руки под легкие летние пиджаки. В открытом окне Марковского жилища возник мужской силуэт.

Это был не кто иной, как Лагутин, решивший покинуть квартиру тем же путем, каким попал внутрь, а именно: с кондиционера на кондиционер, а потом по газовой трубе, протянувшейся на уровне второго этажа. Однако он даже не успел оценить обстановку, потому что сзади на него, как тигрица, прыгнула Карина, не прекращающая голосить на всю округу. Пришлось как следует садануть ее локтем в грудь и добавить кулаком в живот, после чего она наконец заткнулась и сползла на пол, хотя и там продолжала цепляться за ноги Лагутина.

Пока он избавлялся от нее, Зарик и Шварц разбежались в разные стороны и заняли позиции в тени кленов, оставаясь невидимыми сверху. Лагутин слишком торопился покинуть квартиру, чтобы смотреть по сторонам на каждом этапе спуска с третьего этажа. Пользуясь эластичным ремнем, он забрался на кондиционер внизу и крикнул оттуда:

— Через три дня я позвоню, Леонид. И уйми свою суку.

Сворачивая на ходу ремень, он прошелся по трубе до сгиба и соскользнул вниз. Пистолет его находился под рубахой, чтобы не привлекать внимание соседей, которых и без того всполошил шум в квартире Марковых. В других условиях это было бы совершенно оправданной мерой, но не сегодня.

Одновременно выскочив из ночной темноты, боевики бросились на Лагутина, как только он коснулся подошвами земли. Зарик получил по подбородку мощный удар, отправивший его в нокдаун, но Шварц и сам был не дурак помахать кулаками. Он сбил Лагутина с ног с такой легкостью, словно ударил молотом по пластмассовой кегле.

Прежде чем действовать дальше, он поднял вопросительный взгляд на окно, за которым находилась Карина. Чтобы никто не понял ее, она обратилась к боевикам по-армянски:

— Хорошо, что вы здесь! Увезите эту падаль подальше и закопайте. Жоресу не звоните, я сама ему все объясню.

Она уже не кричала, но звонкий голос ее разносился в ночной тишине далеко и отчетливо. Спрятав оружие, Шварц еще разок врезал Лагутину, после чего схватил его за лодыжки, готовясь тащить в «Вольво». Двигая поврежденной челюстью, Зарик присоединился к нему. Жители дома тянули шеи и наклонялись в разные стороны, чтобы видеть происходящее из своих окон, только это им мало помогало: мешала листва.

А посмотреть было на что.

Дело в том, что Шварц и Зарик были не единственными боевиками, устроившими засаду этой ночью возле дома Маркова. Напротив их «Вольво», примерно в пятнадцати метрах стоял темный микроавтобус с рекламной надписью на борту. Внутри таились уже не двое, а целых четверо. Группировка, взявшаяся за уничтожение банды Мартиросянов, действовала методично и пока что по возможности скрытно. За каждой армянской машиной пускали «хвост» с инструкцией ликвидировать «черных» в том случае, если это удастся сделать быстро и без лишнего шума. Те, кто находился в автобусе, сочли момент вполне подходящим.

— Мочим? — спросили стрелки, когда армяне занялись Лагутиным.

— Давайте, — распорядился старший.

Защелкали выстрелы, пропущенные сквозь глушители. Шварца, несмотря на богатырскую стать, удалось свалить с первого же выстрела. Довольно мелкому Зарику потребовалось пять пуль. Парень, отстрелявшийся первым, вопросительно обратился к старшему:

— Третьего кончить? Того, который в несознанке?

— Таких указаний не было. Поехали.

Стрелки забрались в фургон и были таковы, оставив на подъездной аллее три тела, два мертвых, одно бесчувственное.

Карина уже звонила Жоресу, предупреждая об опасности. Поскольку одна рука ее была занята мобильником, то одеваться ей было ужасно неудобно. Прыгая на одной ноге, уже вдетой в трусы, она потеряла равновесие и с грохотом налетела на уменьшенную копию статуи Аполлона, разбив последнюю вдребезги.

— Что? — взвизгнул Жорес в трубку. — Стреляют? Уходи, Карина! Уходи, сестренка!

— Ухожу, — зло произнесла она, рассматривая поврежденную коленную чашечку. — Мы вместе с Леоном уходим.

— Нет! — запротестовал он. — Я остаюсь. Зачем мне уходить? При чем тут я?

— Идиот! — прошипела Карина, закончившая разговор с братом. — Ты что, рехнулся? Внизу жмурики. Вот-вот ментовка нагрянет. Что ты им скажешь? Думаешь, они тебе Наташу с Андрюшей не припомнят? Интересная картина получается: куда не сунется этот Марков, там сразу трупы образуются.

— Как они на меня выйдут? — спросил несчастный Леонид.