Жестокая справедливость

Если кто-то платить отказывался, его довольно-таки жестоко убивали. Причем истязал Захарухин умело, причиняя сильную боль, но не оставляя на теле жертвы каких-либо следов. Кого-то, из числа замешанных в скупке похищенного электрического кабеля, он анонимно сдавал милиции. У кого-то из скупщиков в числе пострадавших оказывались члены семьи. Постепенно скупщики сдались и стали платить новоявленной «крыше» столько, сколько тот с них требовал.

Когда у Захарухина появились весьма солидные по тем временам средства, он нашел себе сообщников из числа отмороженной гопы, готовой за деньги на любую низость. Теперь Хапарь, как прозвали Захарухина в среде скупщиков цветмета, сам за деньгами не ходил. Дань собирали двое его особо доверенных подручных. Сам же он на «двухсотом» «мерине» разъезжал по саунам и ресторанам.

Однажды случилось так, что старший подручный надумал присвоить себе часть денег – и тут же за это поплатился. По приказу Хапаря, которому «сдал» своего напарника младший, сборщик дани был жестоко избит и даже изувечен своими же корешами. Отлежав в больнице больше двух недель, он умер, не приходя в сознание. А банда, повязанная кровью и с какого-то момента осознавшая свою силу, начала войну за расширение сфер влияния. Прикупив себе стволов – после так называемого «восстановления конституционного порядка на Северном Кавказе» оружия в городе было как мусора, – банда Хапаря начала теснить своих соседей по району – банду некоего Жоры Ключика, собиравшего дань с ресторанов и магазинов.

Когда Жора забил стрелку в надежде как следует проучить Хапаря, он и не предполагал, чем все это обернется. Тем же днем бесследно пропал лучший друг и правая рука Жоры. А уже вечером Жора получил посылку, в которой обнаружилось отрезанное ухо и письмо, написанное похищенным приятелем, в котором тот всеми силами небесными умолял уступить Захарухину. К письму прилагалось фото, сделанное «Полароидом», с которого на ошарашенных бандитов взирало искаженное болью и животным ужасом лицо их кореша. Тут же был и список их собственных домашних адресов, перечень имен родных и близких, с подробным указанием места учебы и работы…

Шайка Ключика всем этим была столь деморализована, что противостоять Хапарю не решилась, безоговорочно согласившись признать его верховенство над собой. А Хапарь, войдя во вкус, вскоре установил контроль над несколькими из самых прибыльных объектов города.

Но однажды и на него самого нашелся тот, кто смог оказаться и наглее, и сильнее, и жестче. Главарь этнической группировки Гия Мирабелидзе по кличке Лаваш, недовольный тем, что какой-то юнец, не имеющий даже дня отсидки на зоне, безнаказанно прессует авторитетных «деловых», устроил банде Хапаря удачную подставу, в результате чего практически все хапаревские оказались в СИЗО, а затем – в тюрьмах и колониях.

За исключением самого Хапаря. Кореша сдавать его не решились – на каждого из них у него было такое досье, что иные могли сразу же попасть под расстрельную статью, в ту пору еще относительно действующую. А у следствия никаких улик в отношении главаря не оказалось. Поэтому, отбыв в СИЗО всего несколько дней, усилиями толпы адвокатов он вновь оказался на свободе. Но теперь Хапарь знал, что вульгарный грабеж чреват как риском сесть в тюрьму, так и возможностью получить пулю от конкурентов. Задействовав накопленные к той поре немалые капиталы, он подался в легальный бизнес, образовав посредническую фирмочку, все тот же классический вариант «Рогов и копыт». Заодно занялся политикой, став членом местного исполкома партии власти, с ее символом – домиком из рук тогдашнего второго лица в российской иерархии. А победив на выборах в областное законодательное собрание, Захарухин окончательно порвал со своим недавним рэкетирским прошлым.

Став в начале двухтысячных замом министра сельского хозяйства области – к этому времени при справке о незаконченном среднем образовании Хапарь купил диплом экономического университета, – через несколько лет он получил в свое распоряжение целый район, где к той поре уже прибрал к рукам практически все наиболее значимые объекты…

– …Я был еще капитаном, – приглаживая короткий ежик седоватых волос, неспешно рассказывал Федорыч, – когда мне впервые довелось столкнуться с Хапарем. Ох и вьюн! Такой, тварь, ушлый, предусмотрительный, сообразительный, зараза… Он заранее, еще сколачивая свою банду, начал нарабатывать систему ухода от ответственности. У него все были обязаны следить друг за другом, и он знал все обо всех. А вот о нем мало что знали даже его самые близкие подельники. Нигде ни в какие дела сам не влезал, нигде никаких материальных следов не оставлял…

– Редкостный пройдоха, – согласился Гуров.