Жестокие ангелы

Я зачерпнула немного каши и попробовала её. Каша была безвкусная, но горячая, и после нескольких ложек я стала есть, не останавливаясь, пока не добралась до самого донышка тарелки.

— Лучше?

Я кивнула и оттолкнула тарелку.

— У тебя тоже есть для меня своя история о Бьянке?

Он покачал головой:

— Нет. Я просто работаю здесь.

— А у меня начинает складываться такое впечатление, что здесь никто «просто» не работает.

Он пожал плечами:

— Может, и нет, но я стараюсь изо всех сил.

— Ну конечно. Ты и находишься здесь для того, чтобы жизнь вокруг стала лучше.

Он скривился:

— Я пришёл к выводу, что думать так — ошибка номер один. Это место прогнило до самого основания. Пытаться сделать его лучше — самому подвергнуться влиянию этой гнили.

— Ты думаешь, так и случилось с Бьянкой?

— И с Берном, и с Ляном. — Он криво и как-то грустно улыбнулся. — Возможно, это происходит и с тобой, просто ты ещё не заметила.

— А как насчёт Амеранда Жиро?

Орри вздохнул:

— Тебе нужно быть на самом деле осторожной с Амерандом… тебе известно, что Лян помогал ему последние четыре года в поисках матери?

— Нет. Ещё кое-что, чего я не знала. — «Мисао был абсолютно прав. На этот раз мы отправились на задание вслепую». — Она… заложница?

— И да и нет. — Орри помахал рукой. — Она и его отец продали себя в долговое рабство, чтобы купить ему подобающее место в службе безопасности. Это случилось после того, как они рискнули всем, чтобы вывезти с Обливиона во время беспорядков своих троих детей.

— Так, значит, у него большая семья? — Я подумала о Финне Жиро, худом, высохшем, с задубевшей кожей, несмотря на его подобострастное простите-извините.

— У него былабольшая семья, — поправил меня Орри. — Его старший брат убит во время одного из мятежей, после того как дети Обливиона высадились на Дэзл. Его младший брат убит во время одного из мятежей, когда Обливион пал. После этого родители решили, что им необходимо его спасти, а самым подходящим местом оказалась служба безопасности. Единственным шансом для обливионца попасть туда было внести плату за обучение, а единственным шансом внести плату за обучение — продать себя в долговое рабство.

— Тебе рассказал всё это Амеранд?

— Лян. Обрывочно, год за годом. Родителей Амеранда поглотило долговое рабство. В конечном счёте он сумел отыскать своего отца и изменить его жизнь, назвав своим слугой. — Мы посмотрели друг на друга, молча признавая всю непристойность подобной ситуации. — Но его мать пропала. Возможно, её отправили на какую-нибудь другую планету, заселённую диаспорой. А может — нет. — Орри ещё раз пожал плечами. — Суть в том, что если и есть кто-то, готовый лично уничтожить Кровавый род, то это Амеранд. Он мог решить, что пора ускорить события, если подумал о том, что наше появление предвещает конец.

К несчастью, это очень точно соответствовало образу Амеранда, который виделся мне: молодой мужчина с каким-то неестественным самообладанием. Его обучали жестокости и воспитали в таком месте, где постичь порочность в необходимых пределах значило выжить. Мои полуобещания стали последней каплей? У меня сдавило горло. Может, так и случилось.

— Стал бы Амеранд убивать своего клерка?

— Если бы он посчитал, что тот оскорбил друга или семью, то стал бы. Верность и преданность приобрели здесь весьма своеобразную, очень личную форму. Доверять можно лишь близким или, скорее, тем, кто одной крови с тобой.

Мои пальцы сжались вокруг чашки. Я подумала о покойниках, которых мы оставили на корабле. Понапрасну утраченные жизни, которые у меня не было времени оплакать, — родня, с которой не было шанса примириться.

Потом я подумала об Эмилии Варус и её встрече с клерком. Подумала ещё раз о запутанной цепочке войн и убийств. Здесь не только преданность и верность обрели очень личную форму, но и власть. Никакой беспристрастности. Очень мало лежит на поверхности. Твоя власть на Дэзл зависела от того, с кем ты был знаком. И кого боялся.

— Почему ты до сих пор здесь, Орри? — вдруг спросила я.

Орри уставился в мою пустую тарелку.

— Потому что, пока я здесь, чтобы помочь, меньше этих ребят будет продано в рабство.

Я кивнула. Мы просто немного посидели, чтобы чуть успокоиться, прийти в себя от всего сказанного. Потом новая мысль, как камень, тяжело опустилась на дно моей души.

— Орри, — произнесла я, — если Амеранда Жиро обвиняют в убийстве, почему они не забрали его отца? Отец — заложник добропорядочного поведения сына, ведь так? Если Амеранд сделает что-то не так, накажут и его отца.

Орри изумлённо посмотрел на меня. Сначала открыл свой рот. Потом закрыл.

— Я не знаю. Это должно было случиться сразу же после предъявления обвинения.

— Но именно его отец пришёл ко мне рассказать, что Амеранд арестован. — Мы уставились друг на друга. — Здесь что-то не так.

— И уже как-то по-новому, — сказал Орри с удивлением в голосе. — Поздравляю, Тереза. Я не думал, что такое возможно.