Жестокие игры

«Вот чего мне не хватало», — пронеслось в голове Джека.

Июль 1999 года Лойал, Нью-Хэмпшир

— Джек, — сказал полицейский, — загляни в участок.

Джек, прижимая плечом мобильный телефон к уху, продолжал запихивать в портфель бумаги.

— Не могу. У меня сегодня назначена встреча. Давай встретимся в зале.

С тех пор как Джей Кавано переехал в Лойал и получил должность детектива, у них с Джеком сложились добрые, приятельские отношения: они частенько вместе ходили поиграть в теннис — «постучать мячиком о стену», а потом отправлялись посетовать за кружкой пива на то, что в городе мало одиноких женщин.

— Ты должен приехать прямо сейчас.

Джек хмыкнул.

— Милый, я и не знал, что тебе так невтерпеж.

— Заткнись, — оборвал его Джей, и впервые Джек заметил, что приятель на взводе. — Послушай, это не телефонный разговор. Объясню, когда ты приедешь.

— Но…

В ответ раздались гудки.

— Черт, — пробормотал Джек, — тогда молись, чтобы дело того стоило!

Они познакомились, когда детектив явился в школу побеседовать о мерах безопасности на Хэллоуин. Джей стал для Джека старшим братом, которого у него никогда не было. Летом, в жару, они отправлялись на школьной спасательной шлюпке порыбачить на большеротого окуня. Держа в руках удочки и попивая пиво, они строили невообразимые планы, как завлечь красивейшую из актрис, Хизер Локлир, в этот городишко.

— Думаешь, ты когда-нибудь остепенишься? — однажды спросил Джек.

Джей засмеялся.

— Я уже настолько остепенился, что пустил корни. В Лойал никогда ничего не происходит.

Как только Джек вошел в кабинет приятеля, тот сразу же вскочил с места. Он смотрел на книжную полку, на ковер, на куртку Джека… только не ему в глаза.

— Что такого важного ты хотел мне сообщить, что это, черт побери, не могло подождать?

— Давай пройдемся.

— А почему мы не можем поговорить прямо здесь?

Джей скривился.

— Пожалуйста, сделай мне одолжение.

Он проводил Джека в зал совещаний. Там стоял стол, стулья и магнитофон.

Джек усмехнулся.

— Я должен исполнить роль полицейского? — Он скрестил руки на груди. — У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. У вас есть право на адвоката.

Он притих, когда Джей отвернулся.

— Эй! — негромко окликнул его Джек. — Что, черт побери, произошло?

Когда Джей снова посмотрел на него, лицо его было невозмутимым.

— Кэтрин Марш утверждает, что у вас была любовная связь.

— Что-что утверждает Кэтрин Марш? — Джеку понадобилась всего секунда, чтобы обвести взглядом пустую комнату, магнитофон, бесстрастное лицо приятеля. — Я… Ты же меня не арестуешь? Нет?

— Нет. Мы просто беседуем. Я хочу услышать твою версию событий.

У Джека помимо воли бешено забилось сердце.

— Я даже подумать не мог… Ради бога, Джей… Она же… Она же школьница! Клянусь, я никогда и пальцем к ней не прикасался! Не знаю, с чего у нее появились подобные мысли.

— Исходя из имеющихся улик, тебе будет предъявлено обвинение, — сухо сообщил Джей. И добавил уже мягче: — Наверное, тебе следует нанять адвоката, Джек.

Джека захлестнула волна ярости.

— Зачем ты звал меня поговорить, если в любом случае собираешься арестовать?

Между ними повисло молчание, и Джек внезапно понял, почему Джей просил изложить его версию событий: дело тут не в дружбе, а в том, что признание Джека можно было бы использовать против него в суде.

Лойал, живописный городок с магазином, неизменным деревянным мостом и рядом белых, обшитых сайдингом зданий, расположенных чуть в стороне от городского парка, — словно зеркальное отражение архитектуры Уэстонбрукской академии. Дом Джека располагался на пригорке. С его крыльца можно было увидеть дом, где жила Кэтрин Марш со своим отцом, преподобным Эллидором Маршем.

Больше всего Джеку нравилось в этом городе то, что когда он шел по улице, то всегда с кем-нибудь здоровался. Если не с учениками, то с владелицей местного магазина. С начальником почты. С пожилыми братьями-близнецами, которые никогда не были женаты и служили кассирами в банке, сидя в соседних окошках.

Однако сегодня он шел, втянув голову в плечи и опасаясь встретить знакомых. Он прошел мимо группы подростков и почувствовал, как они повернули головы ему вслед. Он шарахнулся от хозяйки магазина и залился краской стыда, когда она перестала подметать и подняла на него глаза. «Я невиновен!» — хотелось ему закричать, но его крик ничего бы не изменил. Окружающих не интересовала правда, когда можно было порадоваться невезению другого.

Дом Кэтрин Марш утопал в розах, которые тянулись к небу. Он решительно постучал в дверь и отступил, когда открыла сама Кэтрин.

Она была юная и красивая. Казалось, ее кожа светится изнутри. У Джека мгновенно всплыли воспоминания о том, как он обнимал ее после особенно удачного гола, как натягивался свитер на обтянутой бюстгальтером груди.

Ее лицо расплылось в широкой улыбке.

— Тренер!

Он открыл было рот, чтобы бросить ей в лицо обвинение, спросить «За что?», но слова застряли в горле. За спиной Кэтрин появился Эллидор Марш во всем своем гневе фундаменталиста.

— Преподобный… — начал Джек.