Жестокие игры

— Я на стороне закона. Если дойдет до физического насилия, виновные будут наказаны. — Чарли гнул руками скрепку, пока она не сломалась пополам. — Но это касается и вас, мистер Сент-Брайд. Я буду наблюдать за вами. Лишь только вы посмотрите на несовершеннолетнюю в Сейлем-Фоллз, как тут же вылетите из города. Настолько быстро, насколько вас сможет увезти отсюда патрульная машина шерифа.

Казалось, Сент-Брайд осыпается изнутри, как здание, снос которого Чарли видел в Бостоне. Сначала он закрыл глаза, потом ссутулился и наконец опустил голову — пока Чарли не стало казаться, что перед ним всего лишь пустая оболочка человека, который ворвался к нему, кипя праведным гневом. «Этот человек преступник», — напомнил себе Чарли.

— Ясно?

— Предельно, — ответил Джек, не открывая глаз.

Когда миссис Фишман повернулась к классу спиной, Джилли перегнулась через проход и выхватила из руки Уитни сложенный клочок бумаги.

«Должно быть, их всех заколдовала Титуба», — прочла она и спрятала записку между страниц потрепанного томика «Сурового испытания».

— Почему девушки обвинили добрых женщин города в пособничестве дьяволу? — спросила миссис Фишман. — Джиллиан?

Она читала эту пьесу, ее задавали на дом. Крайне неубедительно. Кучка девушек-пуританок обвинила деревенских кумушек в том, что они ведьмы, с одной целью: чтобы одна из них могла вступить в половые сношения с женатым мужчиной, не тревожась, что его жена об этом узнает.

— Сначала они не хотели, чтобы в деревне узнали, что они занимаются колдовством. Поэтому они попытались снять с себя подозрения, оболгав других. Но именно эта ложь, как оказалось, раскрыла правду о других.

— Например?

— Шашни Проктора и Абигейл, — бросил кто-то, и весь класс засмеялся.

Миссис Фишман поджала губы.

— Спасибо, Фрэнк, за то, что нашел столь яркое определение. — Учительница принялась прохаживаться по проходу между столами. — Ходили слухи, что Абигейл стала в Бостоне проституткой. После того как ее мужа повесили, Элизабет Проктор вышла замуж второй раз. А современных колдуний, разумеется, больше никто не обвиняет в сговоре с дьяволом.

Джилли опустила голову, чтобы волосы скрыли ее лицо.

«Вы бы очень удивились…» — подумала она.

Было только восемь утра, но Эдди уже так устала, что едва держалась на ногах.

— Еще кофе? — предложила она, держа кофейник так, что он словно шмель нависал над чашкой Стюарта Холлингза.

— Знаешь, Эдди, доктора говорят, что я должен прекратить пить кофе, потому что он вреден для сердца. — Он улыбнулся. — А я ответил: если, выпивая три чашки в день, я дожил до восьмидесяти шести лет, то буду продолжать в том же духе.

Эдди улыбнулась и налила ему еще.

— Будем надеяться, что вы проживете еще восемьдесят шесть лет.

— Господи всемогущий, нет! — застонал сидевший рядом с ним Уоллес. — Я надеюсь, что он отправится в мир иной раньше меня, чтобы я мог лет десять пожить в мире и покое.

Рой раскрыл пакет с монетами, и они с тихим звоном посыпались в ящик кассового аппарата.

— Сегодня много народу, — заметил он, когда Эдди прошла мимо, встречая новых клиентов.

Она вздохнула.

— Такого наплыва не было с того лета, когда мы предлагали бесплатно фирменное горячее блюдо каждый раз, когда термометр зашкаливал за тридцать восемь.

Она улыбнулась отцу, он улыбнулся в ответ, но оба понимали, чем вызван небывалый ажиотаж. Те, кто никогда не ходил в их закусочную, явились сюда из любопытства: поглазеть на преступника, который отважился осесть в их городке. Они хотели посмотреть, кто мог оказаться настолько дерзок или настолько глуп. Казалось невероятным, что новости могут распространяться с такой быстротой, но Эдди, оглянувшись на собственную жизнь, поняла — такое случалось и раньше. Слухи ширились, обрастали подробностями, пока из человека, обвиненного в домогательстве, не превратили Джека в серийного маньяка-насильника, пока из скорбящей матери она сама не превратилась в сумасшедшую.

Печальная правда заключалась в том, что нет ничего «вкуснее» для жителя маленького городка, чем сплетни.

Пока никакого представления не разыгрывалось. Но не успела Эдди об этом подумать, как дверь открылась и вошел Джек, который решительно направился в сторону кухни. Его появление накалило воздух в крошечном зале: руки с кофейными чашками замерли, вилки были отложены в сторону, а сами посетители не сводили глаз с человека, который за одну ночь из «посудомойщика в закусочной» превратился в «осужденного за изнасилование».

— Извини, я опоздал, — на ходу пробормотал Джек.

Эдди встала перед ним и не пошевелилась, пока он не поднял на нее глаза.

— Что произошло?

— Эдди, прошу тебя, давай поговорим об этом позже.

Она тут же кивнула.

— Помоги мне убрать со столов.

Джек ухватился за работу, словно за соломинку.

— Только фартук надену.

Он скрылся за вращающимися дверями.

Понемногу закусочная вновь ожила. Спустя какое-то время Джек появился с пустым ведром. Эдди видела, как он подошел к столику, за которым закончила обедать семья: мама, папа и мальчик.

— Мамочка, — громким шепотом произнес малыш, — этот дядя плохой?

Эдди тут же оказалась рядом с ними.

— Я уберу.