Жестокие игры

На третьем этаже их уже ждала женщина — худая, изможденная, с рыжими торчащими в разные стороны волосами. Она стояла, скрестив руки на груди, как будто тянула невидимую ленту. Когда она увидела Джека, ее рот округлился в беззвучное «О».

— Ты… ты так на него похож!

Джек отвернулся, делая вид, что рассматривает облупившиеся стены в коридоре.

Мать шагнула вперед.

— Здравствуйте, — сказала она, протягивая руку.

Джек знал, что мать долгие годы работала с неимущими, и все равно был потрясен тем, настолько естественно она держится.

— Я Анна-Лиза Сент-Брайд.

Женщина заморгала.

— Вы А? — спросила она.

— Прошу прощения?

Та опомнилась и, зардевшись, посторонилась.

— Проходите, пожалуйста.

Вся квартира была не больше комнаты в пентхаусе, где вырос Джек. Они оказались в гостиной — уютном уголке, где стоял потрепанный диван с цветастой обивкой и телевизор. «И здесь они этим занимались?» — удивился Джек. Горло жгло огнем. Ему хотелось прокричать, как он ненавидит эту квартиру, эту женщину. Ненавидит за то, что она украла его отца. Имея такую жену, его отец бегал вот к этой?!

— Я сама хотела вам позвонить, — призналась хозяйка. — Но все не решалась. Он кое-что здесь оставил… Джозеф.

Она полезла в ящик и достала отцовский золотой «ролекс». Анна-Лиза взяла часы, погладила выгравированную надпись. «Д. на вечную память. С любовью, А.»

Джек прочел надпись поверх материнского плеча. Хмыкнул.

— На вечную память.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы вернули часы, — сказала Анна-Лиза, вздернув подбородок.

— Скорее всего, она собиралась их присвоить, да ты объявилась, — пробормотал Джек.

— Джек! — одернула его мать. — Мисс…

— Роза. Просто Роза.

— Роза, я пришла вас поблагодарить.

— Вы… хотите поблагодарить… меня?

— Врачи сказали, вы от него не отходили. Если уж я… не смогла быть с Джозефом в последние минуты, я рада, что рядом с ним находился близкий человек. — Анна-Лиза кивнула, как будто убеждая себя, что говорит правильно. — Он часто… у вас бывал?

— Раз в неделю. Но я не брала у него денег. Клала их назад в бумажник, когда он спал.

Для Джека это оказалось последней каплей. Он заслонил собой мать, на шее вздулись вены, в висках стучало.

— Ты дешевая грязная шлюха! Неужели ты думаешь, что ей приятно это слышать? Неужели ты не понимаешь, что делаешь только хуже?

— Джек, прекрати! — решительно осадила его мать. — Я к тебе и пальцем не прикасалась с тех пор, как тебе исполнилось десять. Но видит Бог, я тебя отшлепаю. В поступках твоего отца эта женщина не виновата. Если она делала его счастливым, раз уж я не смогла, то она меньше всего заслуживает, чтобы на нее орали.

По лицу Анны-Лизы текли слезы. Джек был уверен: останься он еще хоть на секунду, и его сердце просто разорвется. Он нежно коснулся материнской щеки, почувствовал под своими пальцами ее скорбь.

— Мама, — убитым голосом прошептал он. — Давай уйдем.

— Это вы делали его счастливым.

От тихого, словно воспоминание, голоса Розы они обернулись.

— Он говорил только о вас. Уверял, что не заслуживает такой женщины, как вы.

Анна-Лиза закрыла глаза.

— Спасибо вам за эти слова, — негромко произнесла она.

Она прищурилась и взглянула на Розу. Джек замер. Он уже видел такое выражение у матери на лице — признак «крестового похода».

— Мама, не нужно!

Но Анна-Лиза уже схватила Розу за руку.

— Вы не должны так жить.

— Мои таланты не очень-то востребованы.

— Можно заняться чем-то другим. Начать с чистого листа.

— В монастырь я не собираюсь! — решительно заявила Роза.

— Тогда поедем со мной! — заполнила неловкое молчание словами Анна-Лиза. — Мне нужна домработница, — объяснила она, хотя Джек отлично знал, что у них уже есть одна. — Я буду прилично платить, плюс проживание и питание.

— Я не могу… не могу жить у вас. Джозеф…

— …сейчас улыбается, — закончила Анна-Лиза.

Джек решил: в этом есть некая высшая справедливость — эта проститутка буквально будет убирать за собой грязь. Для Анны-Лизы подобный благородный поступок не новость: у его матери такое большое сердце, что люди натыкаются на него и, сами того не осознавая, оказываются в плену ее порядочности. Возможно, у мамы был свой расчет, потому что присутствие Розы не позволяло забыть Джозефа.

С другой стороны, может быть, мама просто хотела убить Розy, когда та заснет.

Анна-Лиза надела часы мужа на руку, хотя они были слишком большими.

— Роза, — сердечно произнесла она, — познакомьтесь с моим сыном.

— Я хочу, чтобы она до конца дней мелькала у меня перед глазами, — тем же вечером призналась Анна-Лиза сыну. — Может быть, еще даже удастся ее полюбить.

— Что там любить? — удивился Джек.

— Твой отец думал по-другому. Его выбор я одобряю.

— Ты не должна за него отвечать. Даже мать Тереза так бы нe поступила.

— Матери Терезе муж не изменял, — скривилась Анна-Лиза. — Когда уходишь, Джек, тебя вспоминают по делам твоим, а не по толу, что ты хотел, но не сделал. Твой отец слишком поздно это понял.

Джек поцеловал мать в щеку.

— Я хочу вырасти и стать таким, как ты.

Они помолчали.

— Обязательно станешь, — ответила наконец Анна-Лиза. — Я в это верю.